На осколках гордости (СИ)

— Да, Аня. Я должен спасти Фадрагос.

Выдохнул и улыбнулся дружелюбно, будто перед ним Елрех. К ней он всегда относился мягче, с уважением. Айвин говорила, что Елрех спасла ему жизнь. Видимо, Вольный был благодарен ей.

— Не бойся, Асфирель. Как и обещал, я больше не прикоснусь к тебе. И обустраивайся тут, — нахмурившись, стал осматриваться.

«Асфирель» от него прозвучало совсем непривычно. Всего одно неважное слово разделило нас невидимой пропастью, наполненной вязким туманом, в котором застревают нужные слова, эмоции… правда. Между нами пласт вранья.

Кейел пересел удобнее, немного оборачиваясь. Долго смотрел на платья, и показалось, что в это мгновение его улыбка потеряла теплоту.

— Если привыкнешь к Фадрагосу и будешь послушной, Волтуар сделает тебя счастливой.

Опустив голову, легонько хлопнул по столу. Совсем неслышно, беззвучно, но во мне будто что-то треснуло. Что скрыто за этим жестом? По-прежнему улыбаясь, Вольный оборвал мое с трудом натянутое безразличие:

— Мне пора.

— Куда? Ты уезжаешь? — я едва не подскочила, но сумела усидеть, а вот голос подвел: прозвучал тоньше.

— Нет, — покачал головой, глядя мне в глаза. — Нет, но духи скоро прогонят меня. Я зайду к тебе снова.

— Обещаешь?

Отвернулась, сжимая кулаки, стараясь унять дрожь.

— Наверное, зайду, — неуверенно произнес он. Откуда взялось чувство, словно мы опять прощаемся? — Асфирель, скоро тебе разрешат выходить из комнаты. Ты сможешь видеться со всеми в столовой и в парке. Главное, больше не оскорбляй правителей, тем более при посторонних.

Во рту пересохло. Глаза резало, будто плакать можно даже тогда, когда слезы давно высохли. Я кивнула, аккуратно выдыхая. В висках и горле стучало быстро-быстро, но я старалась удерживать мысли стройными рядками — в полнейшем порядке, закрыв в плотную коробочку. Ничего нельзя делать необдуманно, а думать надо тогда, когда сердце спокойно, а кровь не кипит в венах. Нельзя, нельзя, нельзя…

Кеша молчал, растопырив крылья и розовым клювом прочищая белоснежное оперенье.

— Поправляйся, — тихо сказал Кейел, снова легонько хлопнув по столу. Выдохнул шумно и поднялся.

Я до скрежета сжимала зубы, стараясь не слушать свое судорожное дыхание, не замечать, как колотятся руки. Отвернулась к балкону, чтобы не смотреть в спину Вольному. Нельзя…

— Кейел! — и будто что-то рухнуло от моего голоса, зато позволило вдохнуть спокойнее, когда он остановился и обернулся.

Обхватив голову руками и зажимая ладонями уши, я застонала. Оправдания мельтешили в голове, выбравшись из коробки. Они путали логику, растормошили сомнения и подвинули-таки решительность.

— В чем дело?

Я помотала головой, но так и не произнесла: «ничего». Качнулась в кресле, когда Вольный снова шагнул к выходу. Длинные пальцы коснулись занавеси, а я задохнулась. Можно ли захлебнуться эмоциями?

— Ты справился, — просипела я.

Не услышал.

«Громче. Я не буду разбираться в твоем лепете».

— Ты справился! — звонко воскликнула.

«Ее имя Мертвец. Таких мертвецов я вижу ежедневно тут».

Цепляясь одеревенелыми пальцами за край стола, я поднялась. Пошатнулась, но устояла.

«Тут их несколько сотен. Почему не плачешь и не расшибаешь лоб об пол? Только что я сказал тебе, что в журнале имена сотни умерших детей».

— Что? — Кейел опустил занавеску, склоняя голову к плечу. — Аня, о чем ты говоришь?

— Я их не знаю. Мы незнакомы.

— С кем?

— С твоим народом. Я его не знаю, — выдавила из себя улыбку, но получилась кривая гримаса.

— Я не понимаю тебя, — ласково улыбнулся он. — У тебя под боком целая библиотека небесных. Если у меня получилось заинтересовать тебя Фадрагосом и его спасением… Аня, Волтуар познакомит тебя с нашим народом.

— Нет же, — я опустила голову, опираясь на костяшки согнутых пальцев. Они болели, но колючая острота, отдающая эхом в запястьях, немного возвращала порядок мыслям. Совсем немного.

Кейелу нельзя доверять. А кому можно? Дриэну? Дриэн заботится о гильдии, а Вольный обо всем мире. Чья забота важнее, чье стремление чище? Если Кейел уедет, то продолжит поиск сокровищницы, и я должна опередить его. Нужно исправить ошибки и вернуться домой! Или спасти Фадрагос?.. Если я помогу Кейелу, а потом вернусь домой, то он снова с самого начала будет бороться один. И если он проиграет неизвестному Убийце, умрет не только Тиналь. Тиналь…

Я запуталась.

— Аня…

— Я могу помочь тебе! — вскинула голову. Нельзя отступать. Хватит строить шаткие мосты над пропастью лжи, если ее можно заполнить правдой! — Река Истины. Она что-то дала мне. Какую-то силу, но она капризная и… с ней трудно, Кейел! Но она есть! Это твой подарок? Ты обещал, что подаришь мне что-то бесценное. Говорил, что с этим мне не придется думать о сокровищах Фадрагоса. Что ты подарил мне, Кейел?!

Кровь отхлынула от лица, когда Кейел побледнел и пошатнулся. Он рванул к проходу. Опираясь рукой на стену, высунул голову, видимо, убеждаясь, что в коридоре никого не было. Вернулся, задернул занавеску и быстрым шагом направился ко мне. Сердце ухнуло. Я медленно опустилась в кресло. Если сейчас Вольный убьет меня, значит, я совершила последнюю ошибку.

Во всем виновна.