На осколках разбитых надежд (СИ)

— Да, — произнес Рихард бесстрастно, не обращая внимания на ее злость. — Но не в том смысле, как понимаешь это ты. Всякий раз, когда я смотрел на тебя, ты мне казалась бабочкой, Лена. Я и сейчас думаю так. Хрупкая и изящная бабочка. Когда ты ловишь ее, даже на какие-то секунды, подавляя ее волю и подчиняя себе, ты стираешь пыльцу на ее крыльях или повреждаешь их. Ради своей прихоти. Потакая своему желанию. Лишаешь ее былого очарования или даже прежней жизни. А мне до безумия хотелось тогда поймать тебя в свои ладони.

Рихард отпустил ее и коснулся кончиками пальцев ее лица — провел от виска ко рту, чтобы затем скользнуть по шее вниз к тонким ключицам и дальше по руке до пальцев, с которыми он с силой переплел свои. Его движения не были нежными. Скорее, нетерпеливыми, как те, которые она еще недавно ощущала на своем теле. И то ли от воспоминания об этом, то ли от этих касаний в ней снова что-то проснулось. Странная томительная тяга.

— Коснуться тебя так, как я хочу, — продолжил тем временем Рихард, глядя ей прямо в глаза. — Мужчине сложно подавить свои желания, когда он знает, что ему предоставлена полная свобода действий. И никто ему не указ. И не будет никакого наказания или порицания. Ты знаешь об этом, видела это сама, как мне рассказывала. Но мне казалось это неправильным — получить силой, по древнему праву завоевателя. Почти каждый вечер я думал о том, что это желание возьмет верх над моими принципами. И ненавидел самого себя за то, что чувствовал к тебе. Я мог бы соблазнить тебя, моя лесная фея. Взять лаской, а не силой. Но для меня это было бы одинаково… Я бы взял то, что не должен был. На что не имел ни малейшего права.

Они смотрели друг другу в глаза некоторое время в полной тишине. Лена не знала, что ей сказать сейчас ему. Да и следует ли что-то делать. Сомнения в верности того, что она сделала, разгорались в ней все жарче. Особенно теперь, когда она слышала, как Рихард относился к ней. Оберегая ее невинность, которую сама Лена сегодня так щедро отдала.

Она сошла с ума. Не иначе. Надо было остановить все это еще в самом начале. Поцелуи — это одно, а вот то, что произошло — это совсем другое. Так не поступают приличные девушки. Тем более комсомолки. Она только подтвердила мнение немцев о том, что русские развратные особы. Что теперь будет думать о ней сам Рихард?

Но в то же время Лена ощущала в себе и противоположное чувство, маленьким лучиком разгоняющее сейчас темноту ее мыслей. Да, она подарила Рихарду самое ценное, что у нее было — свое будущее. Но кто знает, что ждет ее впереди? А еще Лена очень хотела, чтобы Рихард остался в ее жизни. И он останется. Воспоминанием о том, что произошло между ними. Светлым и таким волшебным.

Рихард останется в ее жизни самым первым мужчиной. Если ему не суждено быть единственным…

Рихард будто прочитал ее мысли в этот момент. Его лицо стало вдруг каким-то жестким, глаза загорелись огнем решительности. Он запустил вторую ладонь в ее растрепанные волосы и притянул к себе еще ближе.

— Нет! — резко произнес он, словно отрицая последние мысли Лены. — Все совсем не так. Я не знаю, когда бы сам… в конце этого отпуска или следующего. Но я… для меня особенно важно, что ты пришла ко мне. Да, я никогда не смогу назвать тебя своей открыто, — повторил Рихард, притягивая ее к себе так близко, что его губы едва ли не касались ее губ. Она буквально тонула в глубине его глаз сейчас, завороженная силой его голоса и решимостью, которую слышала в его голосе. — Но ты — моя, Ленхен. Ты пришла ко мне сама. Я не знаю, что больше толкнуло тебя на это — недавняя бомбардировка томми или что-то другое. Но ты пришла. И я не отпущу тебя. И мне не надо только одного момента, Ленхен. Мне этого мало. Я хочу быть твоим будущим. И хочу, чтобы ты была моим…

— Это безумие… — прошептала Лена прямо в его губы прежде, чем он поцеловал ее. Настойчиво. Грубовато. Словно запечатывая поцелуем то, что он сказал только что.

— Пусть так, но я хочу этого, — рассмеялся он тихо, когда спустя некоторое время оторвался от ее губ. Лена видела в его взгляде отражение собственного счастья. Он смотрел на нее так, что все сомнения и сожаления отступили куда-то прочь, позволяя ей забыть обо всем и забыться под светом глаз Рихарда.

Все казалось таким простым ночью рядом с ним. Рихард не отпустил ее ночью, невзирая на все возражения. Он был так убедителен в своих доводах, что его мать всегда принимает на ночь снотворное, а дядя просто не способен внезапно появиться на пороге.

— Мои комнаты — самое безопасное место, — шутливо произнес Рихард. — Это в твоей комнате надо опасаться любопытной соседки.

— Она знает, — зачем-то сказала Лена, и он вмиг посерьезнел. Она почувствовала, как окаменели мышцы на его обнаженном плече под ее рукой, выдавая его беспокойство.

— Насколько вы близки?

— Катя не выдаст.