На осколках разбитых надежд (СИ)

— Это потому, что я немец? — спросил он, и Лена вспомнила вдруг новогоднюю ночь, когда очертя голову бросилась в омут чувств к нему. Она знала, что в вопросе Рихарда скрыто так много, но пока не была готова доставать из глубин то, о чем старалась не думать сама на протяжении последних пяти месяцев.

— Отчасти. Я не могу позволить тебе так рисковать своей жизнью. Ты же знаешь правила. Половая связь…

— Не смей даже говорить так! — резко произнес Рихард, сжимая ее руки. — Не принижай то, что у нас есть.

— Как ни назови, мы все равно нарушаем закон с тобой.

— Неужели ты не понимаешь, что именно поэтому я хочу, чтобы ты жила в Швейцарии? — воскликнул он и вскочил на ноги. Снова прошел к балюстраде, где замер, вцепившись в перила с такой силой, что забугрились мышцы на руках. После короткого обдумывания Рихард повернулся к ней и проговорил:

— Не хочешь выходить за меня замуж — хорошо, я согласен. Только позволь мне увезти тебя отсюда во Фрайберг. Закончится война, и я найду тебя в Швейцарии, и, клянусь, ты передумаешь насчет того, чтобы стать моей женой! Но если все случится иначе, если я… по крайней мере, ты будешь в безопасности.

Лена понимала его чувства, но принять это предложение никак не могла. Остаться одной в Швейцарии, откуда ей не будет пути домой, ведь СССР разорвала со Швейцарией давным-давно отношения — они обсуждали подлое убийство посла когда-то на пятиминутках политинформации в училище.

Да еще одной, без Рихарда. Это было невозможно.

Так подсказал ей перепуганный такой перспективой рассудок, когда сердце робко предложило согласиться. А потом она и вовсе вспомнила о своем обещании, данном Кате при отъезде из Розенбурга. Высокая и крепкая Катя выглядела сильной, но внутри нее сидел испуганный ребенок, который искал помощи и поддержки у Лены. Оставить ее одну в Розенбурге…

— А как же Катя?

— Причем тут Катя?! — моргнул в удивлении Рихард, явно не ожидая такого вопроса.

— Я не могу оставить ее здесь, в Германии, одну…

— Ты отказываешься быть свободной из-за какой-то русской девки? — раздраженно бросил он, и она почувствовала укол в сердце, видя его злость и пренебрежение в сторону Катерины. — Кто она тебе? Сестра? Кузина? Какого черта ты сейчас говоришь? Она никто тебе! Ты знаешь ее меньше года! И ты готова потерять шанс на свободную жизнь из-за нее?

— Она стала моей сестрой в прошлом году, когда нас загнали как скот в один вагон, — резко и непреклонно заявила Лена, повышая голос и даже не замечая этого. — Она спасла мне жизнь во время пути сюда и не раз прикрывала меня уже здесь, в Германии. Не смей так говорить о ней! Я уверена, что, если бы ты попал в плен вместе с Людвигом, и тебе предложили бежать, но только одному, вряд ли бы ты бросил его.

— Не сравнивай, Лена, это разные вещи! — бросил ей Рихард, шагая по балкону из угла в угол, словно разъяренный лев.

— Это ты не понимаешь, Рихард! — возразила она резко и зло. Они уже оба говорили громче и громче, словно только так могли донести свою правоту. — Для тебя война — это фронт, где ты встречаешься с противником в небе и возвращаешься потом на аэродром к своим. Где ты знаешь, кого опасаться и в какой момент. А наша с Катей война здесь, в Германии, где мы постоянно окружены врагом. Каждый день и каждый час!

— Я могу заставить тебя! — произнес он холодно и жестко после короткой паузы, во время которой они так и схлестнулись взглядами через расстояние, разделяющее их. У Лены замерло все внутри от страха, когда она заметила, как дернулся желвак на его щеке. — Я могу заставить тебя, и ты сделаешь то, что я хочу! Как и должна!

— Можешь, ведь я всего лишь остарбайтер, а ты гауптман доблестной немецкой армии, — согласилась Лена, вздергивая подбородок решительно, хотя чувствовала, что ее буквально колотит нервной дрожью сейчас. Уголок его рта дернулся как от удара при этих словах. — Только что будет в итоге? Разве этого ты хотел бы?

Они снова долго смотрели друг на друга, словно каждый пытался взглядом переломить волю другого. А потом Рихард резко вышел с балкона и скрылся в доме. Спустя какое-то время раздался снизу звук захлопнувшейся входной двери. Она наблюдала, как он уходит от дома, яростно просовывая руки в рукава кителя, который натягивал на себя. Когда Рихард скрылся в тени сосен, закуталась в одеяло чуть ли не с головой и заплакала, понимая страшную истину.

Как бы они ни любили друг друга, между ними все равно будет стоять война. Она разрушает все. Все, без исключения. Пора признать это. Отказать Рихарду было самым верным сейчас не только из соображения его безопасности.

Но как же больно… невероятно больно было видеть его глаза, когда она сказала «нет»…