На осколках разбитых надежд (СИ)

Идти вровень с окном становилось все сложнее. Ход поезда все нарастал. А ее невидящий взгляд был по-прежнему устремлен чуть дальше него. Мимо него. Можно было поднять руку и стукнуть в стекло, чтобы Лена повернула голову и заметила его на перроне. Можно было, но вот нужно ли, шепнул разум, пользуясь тем, что сердце, потрясенное происходящим, тихо стонало в груди. И ноги вдруг подчинились разуму, предав сердце, остановили шаг, позволяя поезду удаляться от него. Отпуская ее. Отпуская свое сердце.

Это заняло всего секунду. Видимо, эта резкая остановка привлекла внимание, и Лена вдруг повернула голову, чтобы взглянуть на перрон. Рихард успел заметить, как расширились ее глаза от удивления, а потом продолжающий движение поезд унес ее из-вида. Беги, закричало сердце, опомнившись вдруг, и первым задало такт, еще быстрее прежнего заколотившись в груди. И Рихард сорвался с места и побежал, стараясь догнать то самое окно, в котором когда-то видел Лену.

Но этого и не требовалось. Он краем глаза заметил, что проводник все еще не закрывает дверь вагона, занятый спором с кем-то в тамбуре, и интуитивно постарался сравняться, чтобы взглянуть, что там происходит.

Это была Лена. Она стояла в тамбуре напротив пожилого немца-проводника. Заметила Рихарда и взглянула через плечо проводника с каким-то странным выражением в глазах, что он почувствовал, как у него на секунды замерло сердце, пропуская пару ударов.

Это была Ленхен. Его сердце, его сокровище, его лесная фея.

Проводник все еще яростно качал головой и махал рукой, явно отказывая Лене. Спор длился всего несколько мгновений, по истечении которых стало ясно, что пассажирка проиграла. А когда проводник развернулся к двери, намереваясь закрыть ту наконец, девушка вдруг сделала шаг назад, и сердце Рихарда снова замедлило ход в груди, когда он прочитал решимость на ее лице. Он бы крикнул ей, чтобы она не делала этого, опасаясь последствий этого необдуманного поступка, но губы пересохли и не раскрылись для крика.

Все, что оставалось — это попытаться поймать ее, когда Лена резко отпихнула проводника в сторону, явно не ожидавшего от хрупкой девушки такого толчка, и буквально взмыла в воздух, оттолкнувшись ногами от площадки тамбура.

Все, что оставалось — надеяться, что ему не изменит поврежденная рука в самый важный момент, и что он удержит это бесстрашное порождение волшебных сил леса, взмывшее на секунды в воздух, и не позволит ей покалечиться.

Господи, помоги удержать ее…

Это было последним, что мелькнуло в голове, когда Рихард протянул руки, чтобы подхватить ее. Лена была маленькой и хрупкой. Но Рихард едва устоял на ногах от удара, который принял на себя — все же шатнулся назад и чуть не упал. От боли в поврежденном плеч он с трудом сдержал крик, но только сильнее стиснул руки вокруг тонкой фигуры Лены, когда принял ее прыжок. Шляпа не удержалась на голове и упала куда-то под ноги редких прохожих, которые огибали их на перроне с удивлением и любопытством разглядывая странную пару. Отчаянно и раздраженно свистел в свой свисток проводник, выражая свое недовольство подобным проступком. Словно желая заглушить призыв патруля, паровоз, убыстряя ход колес, дал очередной сигнал пронзительным гудком.

Но всего этого Рихард уже не видел и не слышал. Все, что он видел — это были голубые глаза Лены, глядевшие в его лицо со смесью неверия, восторга и нежности. Все, что слышал — только ее шепот, с которым она еще крепче прижалась к нему, обвивая руками его шею. Этот шепот дал ответы Рихарду на все вопросы. Больше не осталось ничего — ни сомнений, ни неясных моментов, ни сожалений. Совсем ничего, кроме нее под его ладонями.

Лена повторяла только его имя и ничего больше, но от этого шепота внутри растекалось по венам что-то горячее, словно кровь стала теплее на несколько градусов. А может, это сама жизнь наполняла его снова, делая целым, настоящим, живым. Рихард вдыхал запах кожи и волос Лены, спрятав лицо в ее золотистых локонах, чтобы никто не увидел его эмоций и подозрительно блестящих глаз. Крепче стискивал руки, не обращая внимания на физическую боль, которая, казалось, даже стала менее чувствоваться сейчас, когда он держал Лену в своих руках.

Рихарду так много хотелось сказать ей сейчас. Но все слова куда-то улетучились из головы, когда он приподнял ее, чтобы снова взглянуть в ее лицо. Окунуться в ту волну нежности, с которой Лена смотрела на него. Коснуться губами ее губ, прерывая ее тихий шепот, как заклинание, повторяющий его имя. И забыть обо всем на свете, словно в мире больше не осталось никого, кроме них двоих.

Эпилог

Тюрингия,

1995 год