На осколках разбитых надежд (СИ)

И именно Барбара первой нашла в СССР остальных и написала об их судьбе Рихарду, с которым стала поддерживать связь. Военврач Ольга проработала в медицине недолго — стал преподавать на кафедре мединститута в Киеве. Замуж она так и не вышла, посвятив свою жизнь воспитанию осиротевших во время войны племянников. Вера тоже осталась незамужней и вырастила Василия одна. Причем сын ее не знал, что был рожден от немецкого офицера, а потому Вера категорически отказалась от дальнейшего общения с людьми из прошлого. Лена ее понимала, наверное, как никто иной, потому что сама не быстро примирилась со своей совестью, которая нет-нет да колола тоненькой иглой, что ее счастье построено на предательстве родины. Наверное, эта тонкая игла осталась в ней из-за слов Кости, брошенных зло пятьдесят лет назад в домике на Егерштрассе. Он забрал Лену от здания комендатуры, возле которой она ждала хоть каких-то новостей. После проверки документов ее отпустили, настоятельно порекомендовав уйти. Но она осталась сидеть на ступенях крыльца. И видимо, из комендатуры позвонили ее начальству. И наверное, Безгойрода был в добром настроении в тот день, потому что не сам приехал за ней, а разрешил Соболеву самому разобраться со «своей немкой».

Костя был в ярости. Даже губы казались бескровными, настолько белым было его лицо от еле сдерживаемых эмоций. Он силой увел ее прочь от комендатуры. Они оба были хорошо воспитаны, чтобы обсуждать что-то прилюдно, но едва оказались за дверями гостиной в доме на Егерштрассе, Костя дал волю эмоциям. Он кричал на нее так, что дрожали стекла в буфете. Его эмоции пугали до дрожи своим накалом, с которым прежде Лена никогда не встречалась. Его ярость при известии, что она когда-то полюбила немца и стала его женой без росписи, была не такой бурной, как та, с которой он обрушился на нее в этот раз. Но ярость была перемешана со страхом за нее, как поняла Лена спустя некоторое время. Оставив свой чемодан с делом из арбайтсамта в вагоне поезда, она теряла последнюю возможность доказать свою личность без каких-либо сложностей. А обратив на себя внимание патруля при аресте Рихарда, автоматически попадала под новые подозрения Безгойроды, который вряд ли оставил бы это дело просто так.

— Ты же решила уехать! Ты была в вагоне! Какого же черта, Лена?! Какого черта?! — бушевал Соболев, возвышаясь над ней, тихой и какой-то растерянной, а потом и вовсе ушел, хлопнув дверью так, что едва не сорвал с петель.

Лена же так и не проронила ни слова в свое оправдание. Потому что понимала, никакие слова не помогут ему принять и понять ее поступок. Едва увидев Рихарда, она без раздумий отвергла свое возможное будущее без него. Оно просто не существовало теперь, как бы ни плакала внутри тихо душа из-за правоты слов Кости, зло брошенных ей в лицо.

Она предательница. Она любит нациста больше своей родины. Она забыла обо всем, что творили эти ублюдки на ее земле. Она хочет остаться с убийцей своих соотечественников. Такие, как он убивали мучительно, сжигали заживо, морили голодом. Такие, как он, убили каждого из ее семьи. Если в ней осталось хоть что-то от прежней Лены, она должна вернуться на родину, навсегда выбросив из головы эту блажь.

Если бы это было блажью… Но это было совсем не так. На закате своей жизни люди часто подводят некие итоги. Так было и у Лены с недавних пор. И оглядываясь на свою жизнь с высоты прожитых лет, она ни единого раза не пожалела о том, что когда-то прыгнула с поезда в объятия Рихарда, потеряв шанс на возвращение домой. Любовь к нему за эти годы только крепла, превратившись из небольшого саженца в сильный дуб с корнями, уходящими так далеко в ее сердце. И единственное, чего она боялась — уйти позже него. Потому что знала, какой пустой и бесцветной станет жизнь без него.

— Его осудят, пойми же! Осудят и отправят с остальными преступниками отбывать наказание. И неизвестно, когда закончится его срок, — безрезультатно убеждал Лену Костя, раз за разом пытаясь достучаться до нее. — Чего ты добиваешься, ошиваясь у лагеря для нацистов? Чтобы тебя пристрелила охрана? Ты и так уже лишилась места в конторе и довольствия! И это еще легко отделалась! Тебе очень повезло, что Безгойрода просто уволил тебя из-за твоего «нацистского женишка», а не арестовал. Ты же свое будущее разрушаешь, понимаешь? Жизнь свою гробишь! Отрекись от этого нациста! Забудь его!