На осколках разбитых надежд (СИ)

Чем ближе они подходили к строительству шоссе, тем страннее оно казалось им со стороны. Прорабы оказались совсем не прорабами, а солдатами в форме со знаками СС. Некоторые из них держали в руках поводки овчарок, лежащих рядом с ними на земле. А рабочими были худые изможденные люди в странной одежде. Кто-то был в просторной пижаме, кто-то в обычной грязной рубахе навыпуск, а кто-то в длинной темно-серой робе. Только подойдя ближе, Лена поняла, что это за робы. Это были потертые, грязные гимнастерки. Она видела такие на пленных, которые работали в отделении АРР в Минске.

— Это же наши! — воскликнула Катя, и Лена бросила на нее предупреждающий взгляд.

Один из солдат жестом показал, чтобы они остановились на дороге, и направился к ним быстрым шагом. Пока он приближался, Лена быстро пыталась придумать легенду для него, надеясь, что он окажется легковерным.

— Господь вам в помощь! — начала она первой. Так Айке обращалась к девушкам, когда заставала их за работой каждое утро.

— Спасибо, девушки, — ответил молодой мужчина, подходя к ним ближе. Лена бросила взгляд на его петлицы, пытаясь определить звание, но потерпела неудачу. Немец помог с этим сам.

— Роттенфюрер Клаус Лайнце, — представился он и посмотрел вопросительно на девушек.

— Странно видеть работы сегодня, — сказала Лена, притворяясь, что не поняла намека немца. Она изо всех сил пыталась пустить в голос флиртующие нотки, надеясь, что они скроют панику, разрастающуюся в душе с каждой минутой. И отвлекала, как могла все внимание на себя от девушек, надеясь, что он не спросит их о чем-нибудь.

— Даже мой отец отпустил работников сегодня. Грех работать в такой день.

— Мы бы и рады, но выбиваемся из графика, — признался немец и показал на военнопленных за своей спиной. — Русские ленивые свиньи. Никак не заставить их работать нормально. Вот и приходится работать сегодня, чтобы нагнать норму.

— О, у нас тоже есть русский работник на ферме! — воскликнула Лена, касаясь как бы невзначай рукава роттенфюрера. — Папа все время ругается, что просто даром его кормит.

— Да, он абсолютно прав, — согласился с ней немец. — Вы идете в Веймар?

Единственное, что знала Лена — это то, что в этом местечке когда-то жил Бах и умер Шиллер. И что им действительно нужно было держать путь мимо этого города. Но она полагала, что они уже обогнули его и держали путь к границе Саксонии. Где они умудрились заблудиться?

— Да, хотели погулять на празднике. Договорились встретиться с подругами, — проговорила Лена. — Но видно, заблудились и вышли сюда. Не могу понять, где находимся. Надо было идти вдоль ручья.

Немец посмотрел на Янину и Катю, и Лена похолодела. Ей показалось, что вот-вот он задаст вопрос кому-нибудь из них, и тогда все пропало.

— Видели что-то в лесу? Чего такие испуганные? — улыбнулся он вдруг, и Лена поспешила ответить за всех.

— Перепугались, что потерялись. Как черт водит — никак не выйдем в знакомые места. Если господин роттенфюрер мог бы помочь… А тут еще столько русских! Немудрено испугаться! Что, если нападут? Они же совершенно дикие!

Лене было стыдно за эти слова, но другого выхода сейчас не было. Нужно было изо всех сил постараться отвести от себя любые подозрения.

— Долго вам еще идти до города. Часа два, не меньше, — Лена с трудом сдержала радость, когда он показал рукой направление по дороге. — Не устанут ножки?

— Надеюсь, еще останутся силы потанцевать, — улыбнулась она в ответ. — Но нам следует поторопиться, так что прошу простить нас, роттенфюрер Клаус Лайнце.

Уходить от немца было страшно. Все казалось, что он вот-вот окликнет их, разгадав, что они беглые русские работницы, и солдаты спустят на них овчарок. Внутри все сжалось, пока они медленно шли по дороге. И немец их действительно окликнул, заставляя сердце Лены упасть куда-то в живот:

— Эй! Эй! Фройлян! — и когда Лена медленно обернулась, добавил, широко улыбаясь: — Где искать твой геханекранц?

Лена не сразу сообразила, о чем он спрашивает, перепуганная до полусмерти. А потом поблагодарила мысленно болтушку Урсулу и махнула в сторону, откуда они пришли.

— Ферма на той стороне леса. Только осторожнее — папа не любит, когда вокруг дома незнакомцы ходят.

Но еще страшнее для девушек было идти мимо пленных и не выдать себя взглядом или словом. Их изможденный вид внушал ужас и сочувствие их мукам. Многие из них были явно не жильцы, с трудом ворочая камни или работая лопатой. У Лены так чесались руки развязать узелок и бросить украдкой хотя бы часть хлеба, который она утащила из кухни Розенбурга. Но она не могла даже головы в их сторону повернуть, сопровождаемая пристальным взглядом роттенфюрера, пока их маленькая компания не скрылась за поворотом.

— Сволота немецкая! — выругалась Катя, когда они отошли на приличное расстояние. А потом перекрестилась. — За что муки такие? Помоги, Господь, сынам твоим…