На осколках разбитых надежд (СИ)

Множество красных полотнищ и флагов со свастикой, развешанных на стенах зданий и на балкончиках. Объявления на дверях магазинчиков, запрещающие вход собакам и остарбайтерам. Группа мальчиков, перебрасывающая друг другу мячик, в форме гитлерюгенда. Только-только смеющиеся какой-то шутке, они в одно мгновение сорвались с места и заорали в голос: «Остовка! Русская свинья!» и стали хрюкать в несколько голосов. Лена с трудом заставила себя не оглянуться на этот крик, почему-то уверенная, что он обращен к ней. Но нет — впереди навстречу коляске по городской улочке шла девушка со знакомой нашивкой на груди. Именно в нее полетел кусок конского навоза, который один из мальчишек умудрился подхватить прямо из-под коляски.

— Стервецы! — погрозил немец кулаком мальчишкам. Лена уж было решила, что он защищает несчастную девушку, которой пришлось спешно спрятаться в одной из боковых улочек. Но немец добавил тут же: — Чуть под колеса не угодили в своих забавах. Где голова-то? А хозяевам этой русской нужно штраф выписать, я так считаю. Из-за нее чуть происшествие не случилось. Потому мы и не отпускаем нашу работницу в город на выходной — мало ли…

После этого происшествия очарование городом тут же сошло на нет. И снова проснулся страх — не привезет ли ее немец сразу в полицию или в гестапо? До последней минуты, пока не показалось здание станции, Лена даже с трудом дышала от волнения. Но нет. Немец привез ее к станции, как обещал, и высадил у начала площади перед зданием небольшого вокзала.

— Касса внутри, — сказал он Лене на прощание. — Будь благоразумна в следующий раз!

Лена от души поблагодарила его, удивленная его добротой, но тот только кивнул хмуро и дернул поводья, направляя коляску в обратный путь. Часы на здании станции показывали половину третьего дня, и Лена поспешила в его сторону. Обратный путь займет определенно около трех-четырех часов пешком, а ей нужно было успеть вернуться до сумерек в назначенное место.

А потом она замерла на месте, не в силах поверить своим глазам. Прямо посреди площади. Сердце ударилось гулко о ребра раз-другой, а забилось в бешеном ритме, заглушая разум. Или он молчал, ошеломленный происходящим?

По ступеням лестницы станции навстречу Лене легким и непринужденным шагом сбежал Рихард и направился прямо к ней.

Надо бежать! Бежать!

Прорвалась через стук сердца мысль о спасении. Лена видела, что он идет именно к ней, будто только и ждал именно ее возле станции. Шел и удерживал ее своим взглядом, от которого она так и не могла отвести глаз. Словно приказывая стоять на месте и даже не думать о побеге.

Она никогда прежде не видела его в форме наяву, а не на фотокарточках. И его вид ударил наотмашь. Для нее это был одновременно и Рихард из парка, и нацист в ненавистной форме, убийца и враг.

Белокурый статный ариец. Голубовато-серая форма. Высокая тулья фуражки. Белый абрис черного креста под воротом рубашки. Точно такой же крест на груди среди прочих наград и значков. На него оборачивались, с ним раскланивались немцы и восхищенно улыбались немки на площади. Он был их герой нации.

Именно в это мгновение Лена узнала его. Это Рихард фон Ренбек принимал награду из рук Гитлера на кадрах кинохроники, которые она видела в Минске. Летчик, которому вручали крест за то, что выделился своими достижениями среди прочих убийц. Первый среди прочих.

Эти короткие мгновения сыграли свою роль. Рихард успел приблизиться к ней настолько, чтобы в несколько шагов нагнать ее в попытке бегства, схватить за локоть и резко развернуть к себе лицом.

— Не дергайся! — хлестнул он зло словами. — Замри на месте и молчи!

То ли из чувства противоречия, то ли просто от злости, но Лена попыталась вырваться. Пальцы на ее локте сжались еще сильнее. Вторая рука легла на затылок и прижала голову к груди. Лена дернула головой, пробуя сбросить эту широкую ладонь, но в итоге оцарапала щеку о края награды на его мундире.

— Хватит, я сказал! — приказал Рихард. Тон его голоса изменился, когда он обратился к кому-то невидимому для Лены, по-прежнему крепко прижатой лицом к его груди. Стал иронично-насмешливым, не таким резким и злым. — Ох, уж эти женщины! Я не успел встретить на станции, вот она и разозлилась.

— Могу ли я увидеть документы, господин обер-лейтенант? — услышала Лена мужской голос и почувствовала, как напрягся Рихард, словно животное, подобравшееся для прыжка.

— Ты шутишь, Вальтер? Ты же меня знаешь, — произнес в ответ он, и Лена не могла не отметить поразительный контраст расслабленности голоса и напряжения тела. — Мы вместе воровали яблоки в саду у старого Шваббе.

— Произошел побег заключенных, господин обер-лейтенант, — ответили ему подобострастно, подсказывая Лене, что и в этом разговоре Рихард занимает позиции главного. — Они работали тут недалеко, строили шоссе в окрестностях Веймара. Сейчас усиление, сами понимаете. Нужно быть настороже.