На осколках тумана

И утром, едва рассветает, уезжаю из дома, подальше от мечтательной Катерины, которая, кажется, в кого-то опять влюблена, от кота, который неодобрительно смотрит на мои отлучки из дома и пробуждение в такую рань, когда ему еще даже не хочется есть, а уже надо двигаться от двери. А главное – от себя.

Загружаю себя работой – благо, сегодня удачный день, и приходится столкнуться с тем, что я несколько запустил. Срочно. Все срочно. И я даже рад. Это возможность взять себя в руки, успокоиться, разложить все по полочкам, прочитать…

Но то и дело бросая взгляд на подарок, который я приготовил для Даши, понимаю, что она и расчеты – несовместимые вещи.

Ничего, нужно просто нырнуть в эту прорубь. Пусть даже кажется, что выбраться из нее нереально, и на глубине ничего, кроме холода, я хочу попробовать это сделать. Хочу увидеть ее глаза, хочу обнять ее, хочу ей сказать, что…

Телефон булькает сообщением. Даша! Отодвинув все документы, игнорирую появление в дверях кабинета отца – потом, все потом!

Открываю сообщение, читаю и… мне кажется, я не знаю другого языка, кроме матов. Матов на эту чертову жизнь.

Завтра она уезжает, а сегодня хочет увидеться, чтобы проститься…

Она в сети, ждет ответа, но что я могу ей ответить? Явно не то, что она хочет услышать.

Целый день я хватаюсь то за одно, то другое, пытаюсь отвлечься, забыться, пытаюсь отпустить ее – для начала мысленно, чтобы потом, когда она и правда уедет, выжечь в себе те чувства, которые мешают находиться в этой реальности и остаться в здравом рассудке.

А потом понимаю, что к черту! К черту все это! Не хочу ее отпускать! И даже если спустя время она мне этого не простит, у меня будет время, которое я украду.

Взглянув на часы, понимаю, что могу и так даже лучше – обойтись без звонка. У нас не получается говорить откровенно, когда мы видим друг друга, и я мало полагаюсь в этом вопросе на телефон.

Спасибо моей идеальной памяти, слуху и такому же знанию города.

Кафе «У дядюшки Сэма» издали ничем не выделяется из других. И я не понимаю, почему подруга Даши настаивала конкретно на нем.

Не понимаю до тех пор, пока не приближаюсь к нему.

Смех, который я узнаю, а потом испуганный взгляд Ромашки – за мгновенье до ее поцелуя с каким-то мужчиной – и у меня сносит крышу.

Перед глазами лишь красная пелена, не понимаю, что делаю, пока не слышу испуганный женский крик, напоминающий вой. Что-то сжимает мне руку, оборачиваюсь, пытаюсь рассмотреть, но не понимаю, что вижу или кого.

– Артем, – приводит меня в себя голос Даши. – Артем, с него хватит.

Качаю головой, закрываю глаза, и все, что ощущаю в этот момент, все, что ко мне прорывается – это осознание, что Даша со мной. Рядом. И не она рыдает, опустившись в красивой платье на пол, над мужчиной, который изображает из себя убиенца на красном фоне цветов.

– Артем, – ладонь Даши ложится на грудь, словно пытаясь задобрить сердце, которое минуту назад готовилось сделать кульбит. – Пойдем…

Я слепо делаю шаг следом за ней.

А потом оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с женщиной, которая причитает над красавчиком на полу.

– Ты – урод! – кричит она, едва не захлебываясь. – Полный урод!

Ее слова не затрагивают, наоборот – не долетают до цели, как полые камешки. Потому что я наконец ее узнаю – это Ольга. Слова человека, которому ты неприятен, и это взаимно, не могут задеть.

К тому же, я не один.

И та, что со мной, плевать хотела на мою внешность.

– Костик, Костик, – зовет Ольга страдальца, решающего приоткрыть глаз и чуть-чуть осмотреться. – Родной мой, он ушел, я рядом… я с тобой… всегда буду с тобой…

Последнее, что я успеваю увидеть – как мужчина отталкивает ее ладонь. Последнее, что успеваю услышать – как он зовет мою Дашу.

И она тоже слышит, не может не слышать, но вместо того, чтобы повестись на его стоны, переплетает наши с ней пальцы и выводит с террасы.

Какое-то время мы просто идем. Мне кажется, цели у прогулки нет точно. Даша просто пытается увести меня от кафе. По крайней мере, моя машина в другой стороне. Но так я думаю ровно до тех пор, пока Даша неожиданно не останавливается напротив меня и не поражает признанием:

– У меня нет бабушки.

Она так взволнована, словно мы собрались составлять ее родословную и под это дело взяли долларовый кредит.

– У меня тоже, – успокаиваю ее. – И давно. Деда тоже нет, если что.

– Ты не понимаешь, – она закусывает губу, зажмуривается и выпаливает: – Я тебя обманула! У меня нет бабушки! Соответственно, у этой несуществующей бабушки нет квартиры!

Пока я пытаюсь понять, с чего Даша взяла, что, даже будь у нее бабушка, меня бы интересовала ее квартира… А тем более коммуналка, потому что прекрасно знаю, что именно они в тех домах, где обитает Ромашка, она, так же, зажмурившись, продолжает:

– У меня ничего нет в этом городе, даже подруги, как оказалось. И я говорила правду, когда призналась, что здесь меня ничего и не держит, вот только…

Она тяжело вздыхает, а когда я пытаюсь поправить ее волосы, которые снова заслоняют лицо, она прижимается лбом к моей груди и дышит-дышит… Дышит и согревает меня.