На остановке у сгоревшей березы

— Ох, подруга, — вздыхала Полина, — сама-то ты чувствуешь себя живой? Хоть сто раз скажи, что все хорошо у тебя, я же вижу, что ничего хорошего там у тебя не происходит. Не спорь со мной, — отмахнулась она, когда Таня хотела возразить.

— Вот приехала ты в эту Туркмению — девчонка несмышленая; пристроилась к мужику, потому что могут обидеть, а тут и защита, и любовь. Отдала ему свою жизнь. Это он для тебя все, а ты как была эпизодом, так у него и осталась. А ведь время идет. Дети вырастут, разлетятся. Нерусский твой на свою кошму вернется, что потом? Раньше времени в старуху превратишься, будешь по больницам анализы ходить сдавать. Тань, ты же не такая! Я в Афганистане на тебя равнялась, ты для меня примером была. Не обижайся, но ты неправильно что-то делаешь.

— Сейчас уже поздно говорить, правильно или нет, про детей нужно думать, а остальное вообще не важно.

— Да что такое несешь?! Ты их родила, это главное. Они вырастут при любом раскладе, будет их мать счастливой или себя в жертву им принесет. У них будет СВОЯ ЖИЗНЬ, ты понимаешь?! А у тебя что?

Подруги долго говорили. Но как не убеждала Полина Таню уехать из Туркмении, женщина не могла представить, что она бросит отца своих детей.

— Ты или трусиха большая, или глупая, — не выдерживала Полина упорства. — Потом вспомнишь мои слова, да поздно будет.

Возвращаться им не хотелось, но отпуск закончился, и большой самолет с комфортом доставил всех в родной Ашхабад.

Таня, поднимаясь домой по лестнице, с тревогой думала, почему Ибрагим их не встретил. В голову лезли нехорошие мысли.

«Мы там веселились, а он, может, снова в больницу попал, а нас беспокоить не захотел», — думала женщина, открывая ключом дверь квартиры. Первое, что почувствовала, зайдя в прихожую, сильный запах женских сладких духов. Таня не любила сладкие духи, никогда ими не пользовалась. Не разуваясь, зашла в большую комнату, посмотрела мимо столика с грязной посудой на большое кресло, там на подлокотнике небрежно висело нижнее женское белье.

В коридор вошли дети, и Таня быстро подобрала и спрятала его.

— Мам, почему у нас так грязно и воняет? — наморщила нос Анечка.

Сын посмотрел на мать.

— Кто-то здесь был?

— С работы папины товарищи. Вы ведь знаете отца, он за собой никогда не убирает. Давайте по очереди в ванную, а я тут быстро приберу…

Ибрагим пришел домой на второй день вечером. Семья ужинала.

— Папка пришел! — дети бросились обниматься.

Таня следила за лицом Ибрагима, с удивлением отмечая, что никаких признаков вины или смущения он не испытывает. Она вчера все решила окончательно. Сейчас ей было спокойно сидеть, смотреть, словно со стороны видеть эту сцену встречи. Впервые за долгие годы она была сама собой: уверенной и настоящей.

Уложив детей, она присела к столику, поставила рядом чашку с кофе, думая только о том, какой получится разборка, длинной или короткой, долгого разговора не хотелось.

— А мне уже не предлагаешь, — Ибрагим с легкой усмешкой посмотрел на ее руки.

Таня вышла на кухню, сварила мужчине кофе, аккуратно поставила на столик.

Ибрагим сделал глоток, поднял глаза, ожидая вопросов. Таня молчала и тоже вопросительно смотрела. Она заметила, что муж поглядывает по углам, поняла, что именно он ищет.

Белье было дорогим, и владелица, видимо, попросила вернуть его. Это позабавило Таню. В один миг все, что собиралось в душе, обиды, гнев от его предательства, разочарование, испарилось. Осталось спокойное равнодушие и желание поскорее закрыть больной вопрос.

— Так и будем молчать? — спросил Ибрагим.

— Говори.

— Я мужчина, понимаешь? Тебе чего-то не хватает? Или ты пашешь на двух работах? Или наши дети разутые и раздетые?

Он долго и возбужденно говорил. Таня смотрела, как он открывает рот, машет руками и думала, что в Беларуси совсем по-другому пахнет, чем в Туркмении, а еще, что кофе вкусным получился.

— Чего молчишь?

— Как твое здоровье? Я как-то с этими событиями и не спросила. Как ты себя чувствуешь?

Ибрагим резко обернулся.

— Нормально я себя чувствую, а что?

— Я за тебя переживала, но теперь, слава Богу, рада, что зря. А по поводу остального скажу, что мы с тобой расходимся. Она остановила его жестом. Мы с тобой так давно вместе, значит, хорошо понимаем друг друга. Мы расстаемся, Ибрагим. Я очень не хочу сейчас объяснений и всего остального. Завтра с утра мы обговорим все деловые вопросы. Решим, как быть с квартирой.

— Ты это окончательно решила? — голос его вдруг стал твердым и напряженным.

— Да, — ответила Таня спокойно.

Ибрагим, она верно сказала, что они хорошо знают друг друга, действительно хорошо понимал Таню, и сейчас осознавал, что это конец их отношениям. Ему в последнее время было скучно с ней. Но их отношения могли продолжаться до конца жизни, так думал он до этой минуты. Сейчас, глядя на нее, спокойную, но уже далекую, встал с дивана, положил на столик ключи от дома.

— Зачем завтра решать. Квартира ваша. У меня есть где жить… Собери мои вещи, завтра в обед заеду заберу.

У двери остановился.

— Надеюсь, ты не будешь на алименты подавать. Детям я буду помогать. Он, тяжело ступая, вышел за дверь.