На остановке у сгоревшей березы

— Свое найти, говоришь, — повторил Темнюк и чуть поморщился, вспомнив буфетчицу Лизу, с которой состоял в последнее время в близких отношениях.

Павлик убедил его подать документы на заочный. Михаил поступил в строительный институт. Аккуратно посещал сессии. Добросовестно готовился к экзаменам. Начал отстраивать свой дом. Он вдруг ощутил, как к нему вернулась та радость и любовь к жизни, которую сам в себе придавливал последнее время.

В июле получил диплом.

— Теперь, Михаил Степанович, ты у нас дипломированный прораб, — тепло поздравил его председатель, — только как бы того, не случилось чего, ведь не обмытый начальник, сам понимаешь… Давай-ка, Мишка, в эту субботу, махнем на кордон Евсеевский. Я все необходимое прихвачу. Так, понимаешь, устал от этой рутины. Вчера комиссию проводил, зашел в кабинет, а у меня руки трясутся. Домой вернулся, так теща на пороге, как фейсконтроль, тумбочкой стоит. Так муторно стало. Думаю, что я мужик или баба, не могу от всей этой паутины денек другой отдохнуть? Ты как на это смотришь?

— Положительно смотрю, Сергеевич, — ответил Михаил, — не возражаешь, если Павлика пригласим? Он звонил позавчера из района, майора получил. Его в опергруппу переводят, в Минск. Все заодно и обмоем.

— Договорились, — председатель пожал руку, попрощался, торопливо вернулся к машине и укатил.

Михаил покурил на пороге дома. «Жалко, что Павлик уезжает, мне будет его не хватать», — подумал печально.

В субботу они втроем и с шофером Алексеем приехали на кордон к знакомому леснику Егору, где замечательно, по-мужски отдохнули. Майор Павлик остался таким же скромным, умным парнем; шофер Алексей так глупо и смешно подшучивал над серьезным Егором, что после купания в лесном озере и наваристой ухи с водкой, все просто катались по траве от смеха. Отдых получился на славу. Вернувшись домой, они все жалели, что так быстро прошли выходные.

В понедельник утром Михаил увидел у себя во дворе машину Павлика. Вспомнил слова майора на кордоне, что подарит ему свою «Ниву». Тогда подумал, что выпил парень лишнего. Оказалось, не трепался. Позвонил приятелю, поблагодарил. От приглашения обмыть подарок Павлик отказался, как всегда просто и честно объяснив, что сейчас на службе горячая пора и раньше сентября приехать не сможет.

А через два дня председатель заехал к нему на стройку. Глядя мимо, бесцветным голосом сказал:

— Из Минска сейчас позвонили. При задержании особо опасного преступника погиб майор полиции Павел Савельев.

Председатель неестественно всхлипнул и шепотом, глядя уже прямо в лицо Михаилу, словно удивленно, добавил, — три пули и все в лицо…

Махнул рукой, тяжелой походкой вернулся к машине. Миша увидел, как затряслись его плечи, когда водитель отъезжал.

19

Туркменистан. 2000 год

В Ашхабаде стояла августовская тяжелая жара. Татьяна ходила по базару, покупала тетради и ручки дочери к школе. Много русских покинуло страну и вернулось на родину. Таня с детьми несколько раз летали в Россию, которая показалась не столь открытой и дружелюбной к приезжим. Она в прямом смысле чувствовала себя чужой среди своих по обе стороны границы. Со своим незаконным мужем рассталась окончательно, больше не в силах переносить чужеродный ее натуре образ жизни. Две близкие подруги уехали в Беларусь. Она полетела к ним в отпуск, вернувшись, не прекращала думать про эту маленькую лесную страну. Родственников и близких друзей у нее не осталось. Новых приятельниц заводить не было желания. В ее жизни наступила черная полоса. Она ходила на работу, с работы заходила на базар, покупала продукты, возвращалась домой. Занималась детьми, хозяйством, экономила деньги, чтобы приобрести новую одежду. А ночью лежала одна в кровати и с тоской смотрела на большое тутовое дерево за окном, и сердце сжималось в великой печали.

— Господи, Владыка! Научи меня, подскажи, Боже, направь на путь истинный! Мне плохо здесь! Я не знаю, что мне делать, чтобы это было правильно. Я задыхаюсь от такой жизни. Так устала быть одной! Я не хочу слишком многого. Только чтобы рядом был надежный мужчина и дети мои не болели.

Все чаще в своих беспокойных снах видела один и тот же повторяющийся сон-дорогу, с обеих сторон окруженную сосновым бором. Даже чувствовала запах леса, когда просыпалась в слезах.

Прошло пять лет. Она по-прежнему жила в Ашхабаде. Женила сына, выдала дочь замуж, дождалась внуков и жила ради этой большой семьи. Но сны с лесной дорогой не покидали ее. Продолжала писать рассказы. Сердце маялось и трепетало, как пойманная в клетку птичка. Она почти смирилась со своей судьбой.

От доверчивой и простодушной девочки не осталось и следа. Жизнь учила ее, а она послушно обучалась. В свои сорок пять состоялась как немногословная, уважающая себя женщина. Чего стоило такое перестроение характера, всего внутреннего мира, знала она одна. Только редкими ночами, когда удавалось сесть за компьютер, позволяла себе расслабиться и с упоением печатала смешные, веселые рассказики. Это была ее настоящая жизнь, личное пространство.