На острие

– Перестань, Фил. Насколько увеличился объем продаж? Кто продает? И почему?

– Кто это? Жан-Люк?

– Конечно, это Жан-Люк! Ты можешь дать мне общую картину?

– Хорошо… – Пауза. – Эээ… кто-то продает из-за границы, да и внутри страны продажи преобладают. Покупателей совсем не много. Думаю, что кто-то в данный момент ведет игру на понижение. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Мартель слушал, не особенно вникая в смысл информации. Его интересовало другое:

– Как ты полагаешь, рынок в течение ближайших дней сможет снова отыграть вверх?

– Э-э-э… Возможно. Впрочем, не исключено, что падение продолжится.

– Подъем действительно возможен?

– Думаю, что да. Однако особенно рассчитывать на это я бы не стал. Движение рынка предсказать трудно.

Мартель презрительно фыркнул. От всех этих брокеров никакой пользы. С какой стати он их вообще слушает?

– Позвони, когда будешь на работе.

Он положил трубку и принялся расхаживать по кабинету. Неделя. У него осталась всего неделя до того, как «Блумфилд-Вайс» проведет переоценку облигаций «ДЖАСТИС» и потребует наличные. Этих денег у него нет. Мартель поморщился, ощутив сильную боль в животе. Ему и вправду следует посоветоваться с доктором. Это, видимо, не просто нервы. Дела складываются скверно, но кое-какая надежда еще остается. Рынок может отыграть назад. Отыгрывать пришлось бы много, но такая возможность существует. Мартель был по-прежнему убежден, что в будущем цены перевалят за десять тысяч. Однако вопрос в том, будет ли к тому времени существовать фонд «Тетон»? Возможно, Викраму удастся изобрести схему, которая позволила бы выиграть некоторое время. Ведь деривативы придуманы как раз для того, чтобы перераспределять риски. И ему ведь надо только одно – перенести риск этого месяца на следующий. Крошечная просьба.

Кроме того, существует вероятность, что «Тетон» получит некоторое финансовое вливание. Фонд «Артсдален» обещал триста миллионов баксов. Если рынок хотя бы немного отыграет вверх, этих денег хватит. Но поступят ли эти миллионы? Они все еще возятся с документацией или сбрендили совсем от жадности, пытаясь установить заоблачный гонорар. Мартель снова снял трубку и набрал швейцарский номер.

– Лангхаузер…

В Цюрихе было восемь вечера. Лангхаузер, как и положено хорошему менеджеру инвестиционного банка, все еще торчал на работе.

– Фредди, говорит Жан-Люк Мартель. – Он старался подавить все нотки гнева в голосе: опытный делец знает, как следует общаться с новым клиентом.

– О… месье Мартель! Как поживаете? – произнес Лангхаузер, переходя на французский.

Но Мартель не стал изменять английскому. Он с ненавистью относился к тому, как швейцарские немцы калечат его родной язык.

– Очень хорошо, Фредди. Именно поэтому я вам и звоню. Как обстоят дела в фонде «Артсдален»?

– Неплохо. Знаю, что они не очень торопятся, но следует учесть, что вы имеете дело с весьма осторожными людьми. Кроме того, триста миллионов для нас вполне приличные деньги.

– Для нас тоже.

Лангхаузер беспричинно рассмеялся, а Мартель недовольно скривился. Боже, как раздражает его этот человек!

– Им осталось уточнить парочку деталей относительно налогов, после чего они готовы будут поставить свои подписи, – сказал швейцарский банкир.

– Понимаю, – ответил Мартель. Регистрировать хеджевые фонды в офшорах было очень удобно, и фонд «Тетон» юридически размещался на Бермудах. Но в то же время каждый раз, когда кто-то намеревался вложить в фонд деньги, возникали связанные с налогами осложнения.

– А эта информация только для вас, Фредди. В следующем месяце мы ожидаем хорошую прибыль, и если фонд «Артсдален» до конца этого месяца оформит инвестиции, то может рассчитывать на существенную долю наших доходов. Как вы отнесетесь к двадцати процентам от суммы, которую инвестируете до конца месяца? Мы вам ее выплатим в течение следующего месяца.

– Сроки довольно жесткие, но я посмотрю, что можно сделать, – произнес с энтузиазмом Лангхаузер.

Если Мартель говорит правду и «Тетон» через месяц выплатит им двадцать процентов, то он, Лангхаузер, в глазах боссов фонда «Артсдален» будет выглядеть финансовым гением.

Мартель положил трубку. Надежда еще не умерла.

Если, конечно, Алекс Кальдер не вытащит все наружу. Мартель знал, что Кальдер находится в Джексон-Холле, и ожидал встречи с ним. И когда только этот Луиджи закончит свою работу? Скорее всего, он просто зря тратит время. Мартель подумывал привлечь к этому делу Бодинчука. Если это удастся, то можно будет вздохнуть свободно. Алекс Кальдер являлся как раз той проблемой, которые так хорошо умел решать Михайло.

Мартель взглянул на часы. Пора встречаться с Поэком, чтобы узнать, как ведет себя Черил. Его желудок снова обожгла боль.

Они встретились, как обычно, в забытом Богом месте на плато Антилопы, над которым, скрывая вершины гор, грудились низкие серые облака. На сей раз они с Поэком были не одни, недалеко от них что-то жевал одинокий лось, впрочем, не удостоивший их вниманием.