На острие: часть вторая (СИ)

Федор перешел в форму вещественного полуящера, схватил саламандру, надел себе на шею цепочку и услышал чьи-то тихие шаги. Отсчет пошел на секунды, встречаться с таинственным стариком, влегкую обезвредившим джинна неспецифическим темным артефактом, Федору совсем не хотелось. Что ему оставалось? Только окно! Хорошо, что квартира находилась достаточно высоко, а потому решеток не было. Но был стеклопакет. И заставленный всяким хламом подоконник. Федор краем глаза заметил несколько книг, керамические вазы, запечатанный горшочек, какие-то запыленные листочки в пиале, камушки, по виду — обычная галька. Во всяком случае, ничего откровенно фонящего силой. Шаги замедлились около межкомнатной двери, заскрипела медленно поворачиваемая ручка и дракон, более не сомневаясь, смел мешающее барахло прямо на пол. Зазвенели черепки, попрыгала по паркету галька, а дракон уже открывал створку окна и шагал прямо в воздух. Уже вовсю размахивая крыльями, Федор осознал — что-то не так. Только сейчас, стремительно рассекая воздух, дракон понял, что же ему не понравилось в неприметном кривобоком глиняном горшке — печать Соломона на плотно притертой крышке. А он, Федор, этот горшочек только что разбил. Или нет?

Сзади донесся грозный рев, пахнуло гарью. Точно — разбил!

— Опять джинн! — простонал дракон. — И чего мне в последнее время на них так везет-то?

Разозленный долгим заточением гений, это серьезно. Федор прибавил скорости, надеясь на то, что узник догадается: виновником его пленения был не улепетывающий дракон, а старик.

— Вот бы джинн прибил этого Макара! — пробурчал про себя дракон. — Хоть бы свезло!

Видимо, удача сегодня им с Русланом не сопутствовала: в спину ударило горячим, дракона мотнуло, высота резко снизилась, да и скорость начала стремительно падать. Чешуя на том месте, куда пришелся удар, болела невыносимо. Через несколько взмахов крыльями боль обожгла все тело, Федор успел сообразить, что нужно снижаться и даже наметил себе зеленую зону для аварийной посадки, но тут в глазах помутилось, крылья враз ослабли, и с отчаянным ревом он рухнул на плоскую крышу многоэтажки. Перекувырнувшись несколько раз, затормозил лапами у самого бортика.

— Ничего себе! — ошалело произнес Федор сам себе, точнее — собирался сказать сам себе, потому что вместо слов из глотки вырвалось гневное «мяу!».

***

В себя Федор пришел уже в сумерках. В первые минуты, когда он осознал, что дурацкий джинн превратил его в кота, все существо дракона захлестнула паника. Он метался по крыше и мяукал, с ужасом ожидая, что вот-вот забудет себя так же, как несчастный Руслан. Спустя некоторое время, Федор вспомнил о, собственно, Руслане. То есть сейчас-то саламандре, конечно. Так как саламандра — существо магическое, удар о поверхность крыши повредить ей был не должен, но куда же она, в смысле — он (это же мальчик, верно?) делся?

Саламандр обнаружился на парапете — он преспокойно расположился на чуть теплом бетоне и с интересом наблюдал за хаотичными перемещениями кота. Федор с возмущением уставился в янтарные глаза, разделенные щелью зрачка, и попытался передать всю глубину своего гнева громким подвывающим мявом. Ведь это именно из-за самоуверенности некоторых они попали в весьма непростое положение! Саламандр не впечатлился. Даже коготком не дернул. Даже хвостом не повел.

Федор уж было хотел куснуть оранжевый бок, но вовремя одумался — вспомнил, что саламандр — суть огонь. А он, Федор, сейчас, судя по всему, обычный кот. И значит эта самая саламандра может нехило так его обжечь.

— Ну ты хоть меня понимаешь? — почти без надежды промяукал Федор.

Саламандр неподвижно пялил на него свои прозрачно-желтые глаза, и Федор сообразил, что с превращением ящерки обратно в джинна возникнут некоторые сложности.

Федор сел на зад, поерзал, принимая удобное для хвоста положение и начал обдумывать ситуевину. Итак, себя он помнил. Почему, кстати? А, так кот же больше ящерицы. И чуть потолковей огненного элементаля. Поэтому соображение и память не отшибло начисто. Но, как выяснилось после усиленных размышлений, воспоминания все-таки не вполне уместились в кошачьей голове. Многое тонуло в тумане, теряя подробности. Наверняка и интеллектуальные возможности сильно снизились.

Некоторое время Федор отстраненно придумывал способ, как понять, что стал тупее. И стал ли? Может, нет? Ничего не придумалось. «Наверное, это и есть ответ!» — понурился Федор. Но долго грустить было некогда. Федор вспомнил о том, что где-то в многоквартирном доме бушевал случайно выпущенный гений. Эта мысль его взволновала, но через некоторое время он сообразил, что тут уж ничего не поделаешь. Колдовать не получалось — Федор пробовал. Ничего. Только немного шерсть посветилась. Видимо, кошачий организм был не приспособлен для ворожбы.