На острие меча

Он с улыбкой вспомнил серьезное лицо сирийца, когда тот давал ему последние напутственные советы: не заводить случайных знакомств в незнакомом городе, оберегать от посторонних глаз письма и как можно быстрее попасть в легион. Сирийцем он стал называть Кезона после их обеда у торговца Эвмена, когда выяснилось, что тот и в самом деле провел много лет в этой азиатской стране. Но что самое удивительное, Лукан уже не испытывал к нему неприязни. Наоборот, все, что прежде в Кезоне его раздражало, теперь казалось вполне нормальным и даже забавным.

Не выходила из головы и Гликерия. Он так и не понял, кто она в доме Гипепирии. Для рабыни девушка вела себя чересчур независимо, как, впрочем, и для служанки, получившей вольную. В ней чувствовалась порода, характер…

Незаметно для себя Лукан уснул. Лицо Гликерии, с насмешливыми, зовущими глазами, сменил расплывчатый образ Туллии. Сестра смеялась и манила его за собой, ускользая всякий раз, как только он пытался поймать ее за руку. Так продолжалось до тех пор, пока она не растворилась в густом белом тумане, из которого вышел отец. Он не улыбался, как его дочь, а был сосредоточен и хмур. Хотел что-то сказать, но едва открыл рот, как стал исчезать в том самом мареве, в котором пропала Туллия. На его месте тут же возникла темная пульсирующая масса, постепенно обретающая формы человека. Человек этот сидел на стуле, забросив нога на ногу, и в упор смотрел на Лукана. Его лицо раздражающе-медленно лишалось размытости, оставляя в неведении, кто бы это мог быть, а когда наконец обрело четкие контуры, легче от этого узнавания не стало… Женственные черты наружности Нарцисса искажала гримаса неудовольствия…

Лукана разбудил крик петуха, донесшийся со двора гостиницы. Бдительная птица оповещала о начале нового дня, который обещал круто изменить его жизнь. Лукан потянулся, забросил руки за голову. Вставать не хотелось, хотя он и чувствовал себя вполне отдохнувшим за ночь. В окно вливался мягкий утренний свет, пахло морем. Какое-то время, пока окончательно не рассвело, он лежал с открытыми глазами и размышлял о смысле увиденного сна. Вывод напрашивался сам собой: секретарь императора напоминает ему о важности своего поручения и торопит с его выполнением.

Поднявшись, Лукан первым делом проверил самое ценное: оба письма и оружие – меч, подаренный ему отцом, и кинжал. Все было на месте. Облачившись в чистую тунику и добавив к наряду перевязь с мечом, он еще раз оглядел себя и пришел к выводу, что теперь можно и нанести визит наместнику Галлу. Оставалось узнать, где располагаются административные здания римлян.

– Базилика наместника только строится, – пожал плечами хозяин постоялого двора, низенький, сухощавый грек.

– Где в таком случае его можно найти?

– Вероятнее всего, в личных апартаментах, в западной части города.

Понимая, что большего из грека не вытянуть, Лукан пожелал ему всяческого процветания и покинул гостиницу. В конце концов, и как уже бывало не раз, местные языки непременно доведут до нужного места.

За медную монету двое мальчишек провели его по узким и многолюдным улицам Том к комплексу одноэтажных зданий, которые временно занимала римская администрация. У свежевыкрашенных ворот стояли двое часовых, явно изнывающих от солнца и скуки. При виде римских воинов мальчишки сбежали так быстро, что Лукан даже не успел заметить, когда они исчезли. Усмехнувшись такой их прыти, он подошел к стражникам.

– У меня послание для наместника Дидия Галла. Из Рима.

Физиономии часовых уважительно вытянулись. Один из них мотнул головой.

– Тебе повезло, парень. Наместник как раз у себя. Тебя проводят к нему.

Они отворили одну из створок ворот, пропуская его внутрь.

Очутившись во дворе, Лукан тотчас попал под опеку внутреннего караула. Его начальник, немногословный, с суровым лицом ветеран, предложил оставить заплечный багаж под их присмотром и выделил сопровождающего.

– Благодарю, – кивнул ему Лукан.

В центре перистиля мастера завершали отделочные работы изящного фонтана, тут же напомнившего о доме. Но он решительно погнал эти мысли прочь. Ступив в спасительную прохладу портика, они со стражником миновали еще один пост охраны и вошли наконец под массивные своды внутренних помещений. В приемной – довольно тесной комнатенке – за конторой сидел молодой офицер, вероятнее всего, личный секретарь или адъютант Галла, и водил пальцем по грифельной доске. Услышав шаги, он вскинул голову.

– По какому вопросу?

– К наместнику, с депешей из Рима, – доложил за Лукана караульный и отступил назад.

Офицер окинул посетителя быстрым оценивающим взглядом и кивком указал на его меч.

– Оружие следует оставить здесь. Таковы правила.

* * *