На острие победы

– Отставить хохмы, быстро в лес, – буркнул сержант, ковыляя прочь от «Хорьха».

Разведчики поспешили покинуть это место, недалеко уже стреляли преследователи, разыскивая беглецов и следы машины. Снова рвануло на путях, видимо, очередной вагон или цистерна получили огненный запал. Станция дымила и часто шумела треском и хлопками сгорающих товаров и припасов.

Группа углубилась в лес, поддерживая друг друга и помогая раненому сержанту. Радшен остался позади, а буква «Р» оказалась в списке разведчиков.

* * *

Им повезло оторваться от противника, занявшегося тушением пожара и сбором трупов и раненых, а жалкий отряд солдат не сумел охватить район поиска диверсантов. Наконец-то разведчики очутились в обширных и достаточно густых лесах провинции, не боясь больше быть замеченными местным населением или вездесущими патрулями.

Но рана Машкова сильно досаждала ему, постоянно кровоточила и грозила загноиться. Обессиленный болью, потерей крови и прошедшим боем сержант начал впадать в беспамятство, бредить, тянул грузом вниз и тормозил группу.

– Что будем делать, народ? – первым не выдержал мучений друга Селезень. – Не ходок он больше, да и жилец с него никакой, судя по ране. Лиза, ты сечешь по медицинской части, что с ним, как быть?

– Ему нужен врач. Профессионал. Желательно хирург.

– Но это значит, что нужно снова лезть в поселение, выуживать оттуда медика, рисковать всеми нами и операцией?! – отозвался Сергачев, опершись о ствол сосны.

– Значит, так и сделаем. Я терять командира и друга… да еще так глупо совсем не желаю! – раздраженно ответил Селезень. – Будем думать, смотреть карту, вычислять врача или, на худой конец, ветеринара или фельдшера в деревне ближайшей. А сейчас еще рывок дальше в лес, в чащу. Там отдохнем, освоимся, перекусим да воды поищем, совсем в глотке сухо, а в канистрах пусто.

– Сергей, ты за командира, что ли? – Пешкова недовольно посмотрела на рядового. – У нас имеются еще действующий сержант и техник-лейтенант Сергачев. Хотя ты и верно все говоришь. Ну, что? Идем, поднажмем еще чуток?

– Давайте.

Невысокого роста снайпер передал часть снаряжения товарищам, а сам водрузил на спину раненого и заковылял в глубь леса.

– Степаныч, помоги ему, если что, – сказала Пешкова, навешивая оружие на свои хрупкие плечи, – я чуть отстану, прикрою вас и следы засыплю тем, что у фрау Марты натолкли. Эх-х, сейчас бы снова в ее душ и пирожков!

– Хорошо.

Разведчики растянулись на несколько десятков метров, выбирая наиболее просторный и ровный путь среди зарослей и постепенно теряясь в гуще бора.

Их хватило только на полкилометра пути, когда Селезень бессильно опустился на ковровое покрытие дерна, закрыл глаза и тяжело задышал, расстегнув ворот комбинезона. В голове неясными очертаниями проносились лица родных и дворовых дружков, тренировки на базе ОМСБОНа, торжество присяги, перекошенные мины врагов, забрызганные кровью, мертвое лицо лейтенанта Неупокоева, подмигивание старшины Васюкова. Потом поплыли воспоминания последних дней и часов, как переодевались в немецкую форму до начала авторейда, потом, проехав порядком по полям и лугам, снова надели свою привычную, защитного цвета экипировку. Как били фрицев в Ауловенене и на станции Радшен.

– Мои рожки сгодятся для твоего ППШ? – спросил дошедший до привала Сергачев и грузно повалившийся на мох.

– Степаныч, тебе че, спросить больше нечего? Какие, на хрен, рожки?

– Я же свой автомат сломал при десантировании, а другого нет. Боезапас остался, несколько магазинов к ППС, а у нас только один ствол ППШ. Сгодятся мои патроны для твоего автоматика?

– А-а, ты про это?! Конечно, подойдут. Ни одного патрона мимо, ни одной пули. Все для дела, все в гадов этих пустим! – устало проворчал Селезень, разминая кисти рук.

Добралась до друзей и Лиза, плюхнувшись на поваленное дерево. Вымотавшись, девушка не могла даже слова промолвить, но все же сообщила, что хвоста нет, антисобачьим составом посыпала следы, в округе все тихо.

Бойцы лежали вповалку и молчали до тех пор, пока не застонал Машков. Бледность на его изможденном лице говорила о невероятных мучениях, переносимых сержантом. Он закатил глаза и страдальчески застонал снова.

– Я не могу больше терпеть его муки! – вдруг выпалил Селезень, вскакивая и сжимая кулаки. – Че, так и будем смотреть, как он корчится и помирает?

– Давай карту, Серый, – подсказал Сергачев, – усаживаясь удобнее. – Будем искать нужное поселение и строить план.

Все трое сгрудились вместе, рассматривая измятую, видавшую виды бумагу с топосъемкой, горячо обсуждали и даже спорили. Ближе всех городков оказался Писсален, но если там нечаянно шумнуть, пленяя врача из местной больницы, то буква «П» неудачно впишется в фамилию агента Абвера, а газеты через сутки растрезвонят об этом. Поэтому Писсален отпадал, нужно было каким-то образом вызволять из него доктора и ловить его на дороге, или чесать на юго-запад аж до знакомого диверсантам поместья, чтобы и аббревиатуру секретного слова выгадать, и врача сыскать.

– Чего делать бум? – выпрямился Селезень, искоса поглядывая на лежащего сержанта.