На островах дракона

В фиговой рощице мы вспугиваем хлопотливую стайку мускатных голубей, у которых оперение нежно-пастельных серых топов и только крылышки бронзового отлива. В лагерь решаем вернуться по руслу высохшей речки. На ней четко отпечатались следы многих варанов, и патер Якобус вспоминает в этой связи свою единственную встречу с ящером:

— Однажды, где-то в самом конце войны, приезжает ко мне в Лабуанбаджо епископ Флореса и говорит: «Я хотел бы взглянуть на дракона». Поскольку сам я тоже никогда его не видел, решаю воспользоваться случаем, велю подготовить большую лодку, и наутро мы ставим парус на Комодо. Приезжаем на остров, я начинаю искать приманку. К счастью, там полно кабанов, и мне тут же удается уложить одного в пересохшем русле реки Вае Лианг. Затем мы с епископом строим укрытие и отсылаем назад проводников, которые провожали нас от деревни до места.

Ждать пришлось меньше часа; откуда ни возьмись появляется дракон, да такой громадный и страшный, что мы оба в панике. Слышу, как епископ стучит зубами, а сам я дрожу с такой силой, что, несмотря на все старания, никак не могу остановиться.

Что делать? Бежать? Но ведь страшно пошевелиться и, не дай бог, привлечь внимание чудовища, занятого пока кабаном. Самое разумное, думаем, замереть на месте и молиться, чтобы ящер не заметил нас. На всякий случай заряжаю карабин и решаю стрелять сразу, как он сделает шаг в сторону нашего укрытия. Но нам повезло: он удовлетворился кабаном и, покончив с едой, спокойно уходит в лес. Незачем, наверное, говорить, что мы не засиживаемся на месте и во все лопатки несемся к деревне!

— А каких размеров был он, ваш дракон? — спрашиваю я патера Якобуса.

— На мой взгляд — монсиньор со мной солидарен — в нем было не меньше четырех с половиной метров, а может, и все пять!

— Да, действительно страшное чудовище, — вежливо поддакиваю я.

Тем не менее цифры, названные добрым патером, я склонен воспринимать скептически, ибо по всем нашим наблюдениям и свидетельствам серьезных ученых, побывавших на месте, комодский дракон не достигает подобных размеров. До сих пор самый крупный известный дракон был подарен в 1928 году султаном Бимы одному немецкому зоологу: в нем было ровно три метра пять сантиметров и весил он столько, что несли его восемь человек. В том же году голландец Аве Лаллемант убил варана точно трех метров в длину.

Но рядовой наблюдатель, особенно в сильном волнении, нередко допускает ошибку в размерах, разумеется всегда в сторону преувеличения. А на глазок между тремя и четырьмя, да и четырьмя и пятью метрами разница невелика! Опять же, как заманчиво рассказать или написать, что тебе попадался дракон рекордных размеров. Это случается даже с людьми, отправившимися в путь с добрыми намерениями, как это произошло с одним молодым английским зоологом, приехавшим вскоре после нас на три дня на Комодо. Ему повезло больше, чем нам: мы четыре месяца выслеживали драконов, а он тут же встретил зверя длиной в двенадцать футов, то есть три метра семьдесят. Но достаточно повнимательнее взглянуть на фотографию монстра, чтобы убедиться, что это даже не взрослый ящер. И в масштабе с остальными предметами на снимке в нем не больше двух метров тридцати в лучшем случае.

Я не ставлю под сомнение добросовестность милого патера или епископа, но совершенно очевидно, что при виде чудовищного ящера оба достопочтенных священнослужителя бессознательно прибавили, да простит им господь, пару лишних метров к хвосту дракона.

Идя по речному руслу, мы замечаем вскоре меж камней большую желтую змею, которая пытается скрыться в траве. Окружаем ее и готовимся придавить палкой к земле, как внезапно она встает на треть длины и раздувает вокруг головы капюшон с блюдце величиной. Это плюющаяся кобра, та, что выбрасывает на расстояние капельки яда, который, попав в глаз, вызывает тяжелое заболевание.

Дракон, как видите, отнюдь не единственный представитель рептилий на острове — змеи здесь тоже достаточно многочисленны. Кроме кобры или плюющейся нахи, а также зеленой змеи, пойманной в день приезда в Лохо Буайя, нам встречались еще три-четыре ядовитых вида, в частности знаменитая цепочечная гадюка, гроза всей тропической Азии. Неядовитые змеи представлены главным образом змеей-хлыстом, живущей в основном на деревьях, где она охотится на ящериц. Змея похожа на тонкую зеленую лиану, и шея у нее не толще вязальной спицы, хотя общая длина превышает метр.

Из ящериц на острове наиболее распространены кадалы или мабуя[16] с цилиндрическим блестящим телом, которые скользят, как угри, среди палых листьев, устилающих землю. На скалах и деревьях живет множество крохотных гекконов четырех-пяти видов.