На островах Океании

Через некоторое время нам повстречалась группа папуасов, возвращавшихся с дальнего огорода. В деревне и на берегу по требованию миссионера жители Бонгу в период нашего пребывания надевали в общем не свойственную для их повседневной жизни одежду. Женщины кутались в неуклюжие платья без рукавов, скорее похожие на белые мешки с отверстиями для рук и головы. Мужчины щеголяли в трусах. Папуасы, встретившиеся нам в лесу, были одеты совсем не для парада. Впереди шли тяжело нагруженные женщины. Каждая несла на спине большую сетку с овощами или кокосовыми орехами, поверх нее у многих было привязано по охапке сухих сучьев. Папуаски не отличаются мощным телосложением, и ноша казалась чрезмерной. Чтобы справиться с ней, женщины шли согнувшись, туго натягивая головой налобные ремни сетки. Кроме овощей и дров некоторые несли еще и детей. Вид у всех изможденный, даже молодые похожи на старух. По голому потному телу, прикрытому лишь узкой юбкой, ползают мухи. Несчастные не могли даже отогнать докучливых насекомых, так как вынуждены придерживать руками ношу.

В конце процессии, гордо выпрямившись, легко шагают молодые мужчины. Прежде папуасы непрерывно воевали с соседями и мужчины повсюду ходили с оружием. Группа воинов всегда сопровождала женщин в их переходах к огородам и обратно в деревню. Но теперь, когда наступили мирные времена, мужчины шли без оружия. Один нес маленькую связку бананов и, по-видимому, несколько смущался этим обстоятельством. Большое внимание мужчины уделяли туалету. Стройные смуглые тела с играющими мускулами почти обнажены, бедра ловко обтянуты малем — лубяной повязкой, курчавые волосы взбиты и темным ореолом обрамляют голову. В прическу воткнуты либо яркое перо попугая, либо цветок, либо хотя бы зеленый листочек.

Замыкающий шествие юноша весело помахивает прутиком.

Так мы совершенно неожиданно столкнулись в чаще леса с живыми носителями вековых традиций. Семейный уклад, отношение к женщине, разделение труда между членами семьи у населения Берега Маклая за сто лет, по-видимому, мало изменились. Колониальные власти и миссионеры успели приобщить папуасов к христианской вере, научили некоторых из них английскому языку, даже могут заставить, когда нужно, прикрывать тело дешевой материей, но не смогли (а может быть, и не очень старались) изменить социальный строй коренного населения Новой Гвинеи, облегчить положение женщины. Не следует думать, что папуасские мужчины — бездельники и трутни. Они заняты ловлей рыбы и охотой, постройкой и ремонтом жилищ и другими работами.

О разумности освященного традициями распределения труда между членами семьи в Океании очень убедительно писал Бенгт Даниельссон[5]. Но неравноправие тем не менее существует. Оно физически уродует молодых женщин и очень рано делает их старухами.

Женщины прошли мимо нас молча, как будто не замечая, а мужчины весело ответили на приветственное «кайе» («здравствуйте»). Через минуту вся группа скрылась за поворотом тропинки.

Лес становится все гуще. Заросли обступили нас со всех сторон, кроны высоких деревьев сомкнулись над головой, и мы идем в полутьме, то спускаясь в овраги, то поднимаясь по крутому склону. Временами в чаще мелькают бабочки, иногда они вылетают на тропинку, но тотчас скрываются из глаз. Одну из них, крупную с нежными крыльями кофейного цвета, все же удалось поймать.

Наконец заросли светлеют, тропинка приближается к берегу. С громкими криками пролетала стайка попугаев, закачалась тяжело опустившаяся на ветку большая птица-носорог. Здесь много кокосовых пальм, на земле повсюду лежат орехи. Одни упали совсем недавно, они еще зеленые снаружи; другие уже побурели, некоторые проросли, выкинули зеленую стрелку, веером распустили первые листья. Много здесь и старых, насквозь прогнивших орехов. Видно, что папуасы еще не научились использовать все возможности, которые дает им богатая природа Новой Гвинеи.

Ходить под пальмами трудно из-за буйной травы, спутанных лиан и колючих кустарников. Невероятно громко кричат цикады. На небольшой полянке кружатся белые, оранжевые, желтые бабочки. Размахивая сачком, я бросился за ними в погоню и вдруг столкнулся с группой мальчиков, возвращавшихся с моря. Они застыли при моем появлении и заулыбались. Потом один тихо, но внятно сказал:

— Good day[6].

Я ответил им единственным известным мне словом их родного языка:

— Кайе!

Мы еще несколько мгновений стояли и смотрели друг на друга. Вдруг дети стали что-то быстро говорить, показывая руками в сторону от поляны. Посмотрев в этом направлении, я не поверил своим глазам. Там под высоким деревом медленно порхал огромный махаон (Papilio poseidoti). Бросившись напролом через колючки, я успел разглядеть вблизи желтое брюшко, малиново-красную грудь и большие белые пятна на темно-серых крыльях. Тяжелое, как птица, насекомое забилось в сачке. Уже потом, расправив и высушив бабочку, я измерил ее величину: размах крыльев оказался равным 18,5 см. Это была самая крупная бабочка, которую мне когда-либо приходилось видеть в природе.