На острове

– Спасибо, – кивнул Джон, когда я протянула ему бокал.

– Не за что. Пожалуйста, садись.

Он дважды чихнул.

– Ты завела собаку, как всегда хотела.

– Его зовут Бо.

Джон сел в кресло напротив дивана. Я поставила бокал на кофейный столик перед собой и принялась разбирать содержимое коробки. Ощущения были сродни тем, что я испытала, увидев свою одежду в шкафу гостевой комнаты Сары. Вещи, о которых я практически забыла, но сразу же их узнала, едва увидев.

Я сняла резинку с пачки фотографий. На верхней мы с Джоном обнимались на фоне колеса обозрения на Военно-морском пирсе. Джон целовал меня в щеку. Я перегнулась через столик и протянула ему снимок.

– Смотри, как молоды мы были.

– Двадцать два года, – отозвался он.

Там были фотографии из отпусков и групповые снимки с друзьями. Моя мама и Джон у новогодней елки. Джон держит на руках Хлою в роддоме через несколько часов после ее рождения.

Просмотр фотографий напомнил мне о нашей совместной жизни с Джоном и о том, что в ней хватало приятных моментов. Начало было многообещающим, но потом отношения превратились в рутину, прогнулись под гнетом двух людей с разными желаниями и стремлениями. Я снова перевязала фотографии резинкой и положила их на стол.

Вытащила из коробки старые кроссовки.

– Они пробежали много миль. – Следующий предмет, компакт-диск «Hootie & the Blowfish», вызвал у меня улыбку.

– Ты его совсем запилила, – усмехнулся Джон.

– Не смейся над «Хути».

В коробке остались пара книг в мягкой обложке, расческа, резинка для волос и полфлакона духов «CK One» от Кельвина Кляйна – мой излюбленный аромат большей части девяностых.

Ближе ко дну мои пальцы скользнули по ткани. Ночная сорочка. Я глянула на тонкую черную материю и вспомнила, как Джон снимал ее с меня посреди ночи незадолго до моего отлета из Чикаго.

– Я нашел ее, перестилая постель. Стирать не стал, – тихо объяснил Джон.

В последний раз сунув руку в коробку, я выудила синюю бархатную коробочку и замерла.

– Открой, – попросил Джон.

Я подняла крышечку. В атласном гнездышке сияло кольцо с бриллиантом. Утратив дар речи, я глубоко вдохнула.

– Оставив тебя в аэропорту, я поехал в ювелирный. Я знал, что если не женюсь, то потеряю тебя, а я ни в коем случае не хотел тебя терять, Анна. А когда Сара позвонила и сообщила, что твой самолет упал, я зажал это кольцо в руке и молился, чтобы тебя нашли. Через некоторое время Сара позвонила снова и сказала, что тебя считают погибшей. Услышав это, я ужасно раскаивался. Но ты жива, Анна, и я по-прежнему тебя люблю. Всегда любил и всегда буду любить.

Я закрыла коробочку и швырнула ее в голову Джона. Удивительно быстро среагировав, он прикрылся, и снаряд отскочил от его скрещенных рук и покатился по деревянному полу.

– Я любила тебя, идиот! Я восемь лет ждала и ждала, когда же ты решишься, а ты все тянул и тянул, пока единственным выходом не стало самой разбить себе сердце!

Джон встал.

– Боже, Анна. Я думал, ты хочешь получить кольцо.

– Да дело вовсе не в кольце!

Джон пересек комнату и остановился у двери.

– Так, значит, дело в мальчишке?

При упоминании о Ти-Джее я дернулась. Встала, подобрала с пола кольцо и протянула Джону.

– Нет. Дело в том, что я никогда не выйду замуж за мужчину, который сделал мне предложение исключительно из чувства вины.

* * *

Следующим утром я отправилась в офис юриста, подписала документы, тем самым подтвердив, что не собираюсь подавать в суд на чартерную авиакомпанию, и забрала свой чек. По дороге домой положила деньги в банк. Час спустя мне на мобильный позвонила Сара.

– Подписала бумаги? – спросила она.

– Да. Обалдеть, какая прорва денег, сестренка.

– Если хочешь знать мое мнение, полтора миллиона долларов – это ничтожная компенсация за все, что тебе пришлось пережить.

Глава 64 – Ти-Джей

Субботним вечером в половине десятого я устало поднялся по лестнице и, войдя в квартиру, понял, что вечеринка началась без меня. В нашей кухне и гостиной собрались около пятнадцати человек, хлещущих пиво и крепкие напитки.

Мы с парнями из бригады старались поскорее закончить каркас дома в Шаумбурге, и весь последний месяц вкалывали по четырнадцать часов в сутки шесть дней в неделю, заканчивая уже затемно. Сейчас мне чертовски хотелось, чтобы из нашей квартиры исчезли все эти раздолбаи.

Бен вышел из своей спальни, за ним по пятам тащилась девчонка.

– Эй, чувак, сходи в душ и присоединяйся!

– Посмотрим. Я устал.

– Не будь занудой. Мы скоро переберемся в бар. Потусуйся с народом, пока мы здесь, а если хорошая компания тебя не расшевелит, сможешь задрыхнуть, когда мы свалим.

– Ладно.

Я принял душ и натянул чистые джинсы и футболку, оставшись босиком. Пробираясь сквозь толпу веселящихся гостей на кухню, я поздоровался с теми, кого знал, гадая, откуда понабежали все остальные. Взяв из холодильника банку колы и коробку пиццы, я прислонился к стойке и принялся уплетать пиццу холодной.

– Привет, Ти-Джей, – поздоровалась какая-то девушка, подходя ко мне, и тоже прислонилась к стойке.

– Привет. – Она выглядела смутно знакомой, но имя я не помнил.

– Алекс, – подсказала она.