На отшибе всегда полумрак

— Давай закроем на этом тему. Я пытаюсь найти убийцу и сделать что-то стоящее.

— То есть дела до этого были нестоящими? Все, что мы с тобой делали?

— Я не то хотел сказать. Просто это дело… другое, — начал закипать Ален, заводясь от мысли, что Агнес даже не пытается понять его.

— И чем же? Она умерла, ее уже не спасти.

— Но можно спасти других. Понимаешь, если это тот, о ком я думаю, то я даже не представляю, сколько было преступлений за эти десять лет. Сколько жизней он покалечил. Я хочу остановить его, а не просто поставить галочку и закрыть дело.

— Да, это наша работа останавливать таких парней. Но ты остановишь одного, а появятся двое.

— И что ты предлагаешь? Сидеть и ничего не делать? — вскипел Ален.

— Я предлагаю жить, Ален. И твой отец звонил мне, спрашивал, как ты.

— Ах вот оно в чем дело.

— Нет, не в этом. Ты обидел его и прошел мимо, забыл. Не звонишь ему. Тебе важнее поймать выродка, чем простить отца.

Ален сжал кулаки, его скулы напряглись, челюсть сжалась.

— Уйди, Агнес, — сказал он сквозь зубы.

— Прости, я не хотела…

Но Ален встал и пошел на нее, вынуждая отступить. Когда она была вне его кабинета, он с силой захлопнул дверь. Вернулся к столу, все мышцы были напряжены, глаза блестели от гнева, сердце судорожно барабанило в грудь.

«Я должен его раскрыть. Она никогда меня не понимала! А я не хочу быть больше детективом второго сорта, не хочу быть одним из многих. Я… Я достоин большего. А отец хорош: позвонил, нажаловался. Тоже мне. Может, я и был не прав. А может, прав. Она ушла из-за него. Она бросила меня только из-за него!»

Резким движением он сбросил на пол все, что лежало на столе. Кружка, подаренная Агнес, упала на пол и раскололась на несколько частей, выплеснув остатки чая.

«Да пошло оно все к черту!»

Ален схватил свой пиджак и быстрыми большими шагами вышел из кабинета, из отдела, из здания управления. Прыгнул в машину, закурил сигарету и, нажав на газ, поехал за город. Через час он уже, сидя в машине, курил и смотрел на дом отца, не в силах заставить себя выйти из этого металлического убежища.

— Ален? — сказал удивленно Март, подходя.

Детектив продолжал сидеть в машине. Март приблизился к водительскому окну и постучал костяшкой пальца. Ален распахнул дверь и вышел.

— Что-то случилось? — забеспокоился Март.

— Да. Зачем ты позвонил Агнес?

— Я хотел узнать, как дела у моего сына. Я бы позвонил Иллае, но ты не оставил мне ее номер.

— Отец, я взрослый мужчина, который сам может позаботиться о себе.

— Ален, ты мой сын. Я имею на это право. И не разговаривай со мной в таком тоне.

— Да? Почему тогда ты не позвонил мне?

— Потому что не хотел с тобой разговаривать. И если бы не твой дикий вид, не разговаривал бы и сейчас. Но это не значит, что ты мне безразличен.

— Оставь меня в покое!

— Что? Это ты приехал к моему дому. Проваливай. Поговорим, когда придешь в себя.

— Я в себе. Я всегда в себе. Я был в себе и тогда, когда она ушла. Я старался не плакать. А ты, ты даже не стал ее искать. Ты просто продолжил жить. А я? Я любил ее, я хотел быть с ней.

— Ален, я…

— Не надо. Если бы ты хоть раз подумал обо мне, а не о себе, то она бы не ушла. А если и ушла, то ты мог бы вернуть ее. Или отвезти меня к ней. А ты просто вычеркнул ее из нашей жизни. Не только из своей, но и из моей. Ты спросил меня, хочу ли я потерять мать? — кричал Ален на отца, а по щеке его одиноко катилась слеза.

Потом он резко развернулся, сел за руль, вдавил педаль газа и умчался прочь от дома, который любил и ненавидел, от человека, которого любил и ненавидел.

— Прости, Ален, — хрипло сказал Март.

Он вернулся в дом, опустив голову. В этот момент Март выглядел бессильным стариком.

Глава 37 На отшибе

В комнате было дико темно, словно меня замуровали в пещере, как какого-то демона или вампира. Это было время мрака и ожидания. Сначала родители должны были успокоиться, напиться и отключиться, и тогда Си вернулась бы и освободила меня. Поскольку в этом гробу до меня не доносились никакие звуки, приходилось ждать.

Время шло, но она не приходила.

«А вдруг она ждет в лесу или в камышах у дальнего края реки в небольшом углублении, где мы обычно с ней скрываемся? Она же не может знать, что отец запер меня в подвале, да еще и окно заколотил!»

Эта мысль пронзила сознание, накрыла волной паники.