На передовой закона. Истории полицейского о том, какова цена вашей безопасности

– 215, уточните, какой именно офицер?

– Мой… – чуть не сказала «мой муж». Я остановилась как раз вовремя. – Это детектив-констебль Джон Винтен. Последний раз я видела его, когда он последовал в супермаркет за подозреваемыми.

Я поднимаю глаза на двери супермаркета и вижу, что из них выходит констебль в форме. Я не узнаю его. Сегодня в полиции такая текучка кадров, что я не успеваю всех запомнить. Он смотрит на меня и качает головой. Он подносит рацию ко рту, и я слышу его голос в эфире:

– Би Экс, в супермаркете их нет.

Я открываю рот от удивления. Да где же они? Офицер продолжает:

– Охранник супермаркета видел подозреваемого в красной бандане. Вероятно, несколько минут назад он вбежал в здание и выбежал из боковой двери.

Я замираю, понимая, что все это значит. Он их ищет. Я достаю телефон из сумки и снова набираю номер Джона. Пожалуйста, ответь. Не отвечает. Констебль подходит к нам и осматривается по сторонам, будто Джон и девочки могут волшебным образом появиться из ниоткуда. Дружинник кашляет, чтобы привлечь мое внимание, и спрашивает, может ли он забрать свою рацию. Я смотрю на него так, словно он не в себе.

– Мой водитель сейчас ездит по району. Он должен их увидеть, – говорит констебль. Он выглядит обеспокоенным. Мы оба знаем, что может случиться, если парень в красной бандане встретит Джона раньше нас.

Рация снова оживает.

– 215, прием!

– Говорите.

– Оператор 999 получил звонок из отеля «Энджел». Персонал говорит, что в отеле белый мужчина, называющий себя полицейским. Он задержал двух подростков.

– Принято. Мы туда направляемся.

Я бросаю рацию дружиннику и бегу по направлению к отелю. Возможно, я невысокого мнения о его компетентности как полицейского, но не хочу оставлять его без рации. К тому же почти уверена, что он не последует за нами. Констебль бежит со мной в одном темпе. Я слышу, как несколько нарядов назначают себя на вызов. Их позывные раздаются из рации констебля, пока мы бежим.

К счастью, отель находится за углом, и мы прибегаем туда уже через несколько минут. Патрульный автомобиль прибыл раньше, и я вижу, что сестры уже стоят у стены в наручниках. Их арестовывает полицейский-женщина, которую я не узнаю. Она ведет себя очень формально, и я подозреваю, что она у нас недавно.

– Я арестовываю вас по подозрению в драке, насилии и нападении на офицера полиции, – говорит она.

На офицера полиции. Я захожу в холл отеля и вижу Джона, сидящего на одном из кожаных диванов. Вижу сырые пятна на его костюме. Его галстук перекручен, шелк вывернут, а узел затянут так сильно, что выглядит совсем крошечным. К счастью, его не ударили ножом.

– Разве я не говорила тебе, что галстуки на булавке удобнее обычных? – говорю я непринужденно.

Он гримасничает и шепчет:

– У меня яички болят.

Я подавляю смешок, прикрывая рот рукой.

– Господи, что они сделали с твоими яичками?

К нам подходит констебль и предлагает подвезти в участок, чтобы заполнить документы.

– Я тебе потом расскажу, – бормочет Джон.

Когда мы садимся на заднее сиденье автомобиля, я вижу, как лицо мужа искажается от боли. Мне становится его жаль.

– Мне очень жаль, – говорю я, хлопая его по руке, пока другой офицер не успел сесть в машину. – Ты в порядке?

Он кивает.

Когда мы отъезжаем, я нагибаюсь к нему и шепчу:

– Хорошо, что у нас уже есть дети.

Он закатывает глаза.

* * *

Пока жду начала судебного заседания по делу сестер, я вспоминаю, насколько была удивлена, узнав об их возрасте. Приехав в участок, я посмотрела данные о них в Национальной полицейской базе данных и поняла, что им всего тринадцать и четырнадцать. Тринадцать и четырнадцать. Переваривая эту информацию, я испытывала странную смесь эмоций. Шок превратился в неверие, которое, в свою очередь, перешло в легкое чувство стыда. Я поверить не могла, что настолько маленькие девочки заставили меня чувствовать себя в опасности.

Я наблюдаю за тем, как они заходят в зал суда в сопровождении адвоката. Фьюри резво вышагивает впереди Фейт, которая следует сзади, делая упор на правую стопу и сильно размахивая руками. Такую походку я вижу на улицах боро каждый день. Их не пришли поддержать родственники. С ними нет никого, кроме адвоката, который выглядит измученным. Я выпрямляю спину и ерзаю на жестком деревянном стуле, стараясь принять более удобную позу. Зал ожидания в магистратском суде нашего боро не предназначен для комфорта. Вся мебель прикручена к деревянному полу, который покрыт толстым слоем лака для облегчения мытья. Длинные лампы освещают тусклым оранжевым светом всех, кому не посчастливилось там находиться. Я поднимаюсь со стула, иду к доске объявлений и возвращаюсь на свое место. Джон по-прежнему поглощен книгой, и я не представляю, как он может сосредоточиться в такой обстановке.