На перекрестках дорог

– Темуджин, а мы тебе не родственники? Я уже давно не видел мать улыбающийся! Даже городок нарекли «Грустина», оттого что печальная улыбка не сходит с ее лица уже добрую сотню лет. А что до моей жены – она тоже метиска. И мои дети брали себе в жёны и в мужья оставшихся здесь потомков клана Вивасвата, и теперь уже их потомки населяют эту землю, представляя собой отдельный народ.

– Значит вот как?

– Так распорядилась история. Здесь должны проживать таджики. А в таджиках течет по большей мере арийская кровь, нежели китайская. И наше дело сохранить такой расклад. Пусть они будут, но только в той мере, в которой должны! – убеждал его Сафуан.

Темуджин и Таджин, как и другие дети, были знакомы с историей своих родителей, но считали её в какой-то мере сказкой, вроде тех сказок о волшебных джинах, которые отец любил рассказывать им в детстве. В них волшебный джин перенёс целую страну Атлантиду, из будущих времен во времена прошлые.

Но дети не всегда полностью доверялись в своих решениях наивными сказками «вечных» родителей. «Они уже и не помнят, что было, когда было и как, после стольких-то лет жизни! Настоящее и вымышленное смешалось в их головах, как рыжий торф с топкой грязью васюганских болот», – поговаривали они между собой. Дети – бунтари, всегда «умнее» родителей, они готовы строить мир по своим законам и понятиям, порой пренебрегая советами и уроками истории.

Однако у Темуджина был сейчас резон послушать отца. Кедаи слыли трудолюбивыми работягами, и у них, наверняка, было чем поживиться. Он ушёл на восток, и с той стороны лет двести подряд приходили яркие известия о бурной и неустанной деятельности Во благо или во вред сделанной – судить тяжело. Но распространение кидаев дальше на запад прекратилось. Потом наступило долгое затишье. В результате весь Дальний Восток и долину Енисея снова заполонили кедаи.

– Скорее всего, Темуджин уснул «сном Атланта» – не верится, что он погиб. Что же нам делать сейчас? Потомки Темуджина сдерживают их пока, но это ненадолго. Китайские переселенцы заполонили всё. Вплоть до Енисея они строят города, возделывают почву. Кедаи капитально и прочно оседают на земле. Скоро придёт время, и они хлынут дальше в Сибирь, – жаловалась Елизавета на большом совете семьи, прибыв на встречу в дом Таджина в Саразме.

– Пока они не дошли. Не будем паниковать раньше времени. Кедаи хоть и сыны дракона, но ползут тихо, как змеи между камнями, стараясь проникнуть вглубь континента незаметно. Не их вина в том, что они плодовиты и живучи. Такова их генетика. Но сами по себе они не злые. Умеют балансировать на грани войны и мира, да и в бой идут скорее защищаясь. Иначе быстро пришли бы в упадок, нажив многочисленных врагов, – говорил Сафуан, философствуя не по делу.

– Придет время и Темуджин очнется ото сна, погонит их обратно. Нужно ждать.

– Сколько лет? Сто? Двести? Есть ли у нас это время? – загорячился Таджин.

– Нужно быть начеку, но не лезть на рожон. Вот что я скажу!

Сафуан встал и предложил сделать перерыв на обед. Они проговорили почти весь день, и голодный желудок уже урчал, не давая покоя. Сафуан нервничал, и затянувшаяся беседа начинала его раздражать.

Таджин тоже встал:

– Пожалуй, да. Пойдемте в зал, – он махнул рукой двум дворцовым, стоящим рядом с опахалом, и они побежали к выходу докладывать, что пора нести обед. Один из них очнулся на полпути и вернувшись занял своё прежнее место.

– Я тоже держу людей с опахалом, – улыбнулась Елизавета. – Они машут лопухами, отгоняя назойливых мошек!

И засмеялась.

– Мама, что ты раньше мне не написала? Я бы тебе отрядил парочку прелестных опахал. Ты видела моих павлинов?

– Ты мне лучше паранджу уложи, самое то от комаров,– продолжала посмеиваться она.

– А что это, мама? – Таджин посмотрел с непониманием.

– Сын. Этот вид одежды появится гораздо позднее. Мама не знает, что говорит. Как ещё слово-то вспомнила? Древнее…

Они ели и продолжали обсуждать наболевшие проблемы.

– Как было тихо и богобоязненно ещё каких-то пару тысяч лет назад. Чем больше народу, тем меньше свободного пространства, безопасного для жизни. Крупные животные выродились, найти добычу становиться труднее, зверь уходит на север, измельчал. То, что я видела двадцать тысяч лет назад и сейчас – как небо и земля. Самым страшным хищником, как и в далёком будущем, так и сейчас становится человек.

– Эска, дорогая, – обратился Сафуан к Елизавете. – А как там поживают две пары буйволов? Мой подарок на юбилей?

Красивое, звучное имя Елизаветы с годами становилось всё короче, и в устах горстки сибиряков, кочующих с ними аж от самой Гипербореи, изменилось донельзя.