На перекрестках дорог

Немного погодя в небе над озером появилось два аппера. С лёгким шумом они опустились на берег, создавая еле видимую глазу рябь на воде. То, что издалека им виделось как скалы, оказалось завалом из тонких стволов деревьев, сучьев и веток. Среди всего этого лесоповала валялись бесчисленные кости, в том числе скелет весьма крупного животного, в грудной клетке которого лежало огромное надтреснутое яйцо.

– Всеволод, вы уверены, что Рональд может быть здесь? – пробираясь сквозь бурелом ворчал Тиренций.

– Если приглядеться, в той стороне ещё парочка яиц лежит, – заметил Колесов.

– Да, точно, сразу и не заметишь. В отличии от того, они пятнистые и, похоже, целые…

Колесов пробрался к яйцам и приложил ладонь к шершавому округлому боку:

– Тёплые! А внутри ворочается что-то.

– Эй, сюда, я нашел! – окрикнул его Тиренций.

Всеволод с трудом пробирался к тому месту, где лежало белое, треснутое пополам яйцо. Как в голову вдруг пришла дикая мысль: «Если есть яйца, тёплые и живые – то есть и курица!».

Он пролез сквозь решетку рёбер огромного животного и раздвинул тонкие стенки яичной скорлупы: Роберт Ли практически лежал на полу своего хрупкого убежища в классической позе эмбриона. Гравилор разряжался на глазах, и вскоре его сигнал затух окончательно.

– Нужно брать его скорее и бежать отсюда. Яйца на том конце гнезда тёплые, и, судя по их размерам, скоро здесь появится наседка, такого размера, какого встречать нам ещё не доводилось, и, пожалуй, я даже не хотел бы встретить эту птичку никогда.

Осторожно, – почти шепотом, быстро сказал Колесов, пытаясь поднять на руки спящего Ли. Ли громко вздохнул и мышцы на его лице зашевелились.

– Неужели он просыпается?

– Не будем ждать, помоги…

Тиренций попытался взвалить Ли на спину Колесову, но неуправляемое тело выскальзывало и сползало вниз. Колесов согнулся пополам, и только тогда смог ухватить колени ускользающего друга.

Но, похоже, было уже поздно. Не успели они сделать и шага, как снаружи послышался шум и плеск воды, а в гнездовье, ломая ветки, пробиралась неведомая сердобольная мамаша.

– Похоже, апперы наши накрылись. Что делать будем? – поинтересовался неунывающий Тиренций.

– О Герён предупреждал, что можно столкнуться с чем то подобным. Роберт несколько веков занимался незаконным «творчеством» в Греции. Оттуда его выперли, и вот итог! Сидим тихо!

Ли начал шевелиться. Похоже, он и правда просыпался. И спустя минуту открыл глаза.

– Где я? – посмотрел он на Тиренция, которого ни разу в глаза не видел.

– А ты как думаешь? – Колесов развернул к нему голову.

Рональд оглянулся.

– Птичка в гнезде. Как выбираться будем?

– Ох, – Рональд схватился за голову и сел, прислонившись к стенке яйца. Птица клекотала в беспокойстве, стуча клювом по ребрам и била крыльями, чувствуя запах чужаков.

Ли на карачках выполз из яйца:

– Хаста, девочка моя. Это я…Не волнуйся…всё нормально… – он с трудом приподнялся и встал в проёме ребер, слегка пошатываясь. Огромная голова птицы с силой ударила по соседнему ребру, и он почти упал, пошатнувшись.

– Ну как же, как же, это я – папочка! – слегка расстроился он.

Птица втягивала воздух тёмным щелями громадного клюва. Она уже смотрела на Ли в упор, поднеся совсем близко большой стеклянный шар своего глаза, другим, не мигая, глядя на яйцо.

– Да, я здесь не один, – проговорил он и погладил клюв чудовища.

На другом конце гнезда барахтался ещё живой бегемот и мычал, просто душераздирающе страдая от смертельной боли, не понимая, как он мог стать добычей птицы.

– Как бы нам не оказаться здесь в качестве десерта.

– Может быть бежать? Бежим, пока Ли болтает со своей зверушкой! – предложил Колесов, наблюдая из скорлупы хрупкого убежища за этой сценой.

Мужчины потихоньку стали выбираться из скорлупы, но знак руки «остановись» Рональда, заставил затормозить.

– Полетаем? Хаста, девочка моя. Ну, давай. Рано или поздно нам суждено было расстаться…

Огромная белая птица, громко клёкая, развернулась и хвостом посшибала с ног нежданных гостей. Рональд полез на спину птичке, хватаясь за пышное оперение. «Давай, вперед!» – скомандовал он. Сильно сомневаясь, Всеволод и Тиренций полезли следом, поднимаясь на шею гигантской птице Рух.

Через минуту они, дрожа от страха и сотрясений воздуха, создаваемых взмахами огромных крыльев, уже кружили над лесом высоко в облаках.

– А как теперь вниз? – кричал, перебивая потоки ветра Тиренций.

Рональд, мягко похлопывая чудовище по шее, направил Хасту в сторону земли. Сделав пару кругов над озером, она села на берегу. Мужчины Атлантиды, дрожа в коленках, спустились и быстро нырнули в тень джунглей.

Рональд долго прощался с любимой питомицей и, кажется, даже прослезился. Так подумали его спасатели: щурясь, наблюдая издалека милую сцену расставания.