На перекрестке миров (СИ)

Пальцы, все это время крепко сжимавшие поводья, совсем задубели. Я поняла, что не чувствую их, и к горлу подступила паника. Если все же придется останавливаться на ночлег, я такими руками даже искры не смогу высечь. Вспомнились рассказы послушниц о свирепых Снежных волках, лютующий в степи, и по спине прошелся озноб. Без огня меня любой хищник в два счета сожрет, я и ойкнуть не успею. Охваченная страхом, начала судорожно разминать руки. Попытки мои отдавались дикой болью. А жеребец, не иначе почуяв мой испуг, стал нервно всхрапывать и замедляться, грозя и вовсе остановиться.

— Ну же, миленький, вези. Ну еще чуть-чуть, — попыталась уговорить коня, сама уже слабо веря в то, что удастся найти товарищей.

Но где-то в глубине души еще теплилась надежда. Не могли же мужчины так далеко уехать? Я отправилась вдогонку спустя всего какой-то час. Должна была уже нагнать. Да и темень на дворе. Наверняка, они где-то остановились на ночевку.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и на бархатном черном небе одна за одной начали зажигаться холодные зимние звезды. Следов теперь было совсем не разобрать, как впрочем, и придорожных столбиков. Коник уныло брел вперед, а я теперь даже не была уверена, что мы все еще движемся по главному тракту. Могли ведь запросто свернуть, я бы и не заметила.

Ох, и как же я ошибалась, считая, что так просто смогу со всем справиться! Теперь же на чем свет стоит костерила и себя, и Рея, и суровую Мать настоятельницу, и других послушниц, и даже Анну, что не смогла раскусить мой план побега. А ведь могла сейчас дремать в своей келье, или читать скучную книгу, сидя у печи-времянки. И зачем только сбежала?

На меня нахлынуло отчаяние. Из уголка глаза покатилась слеза и тут же застыла, превратившись в холодную льдинку. Вскоре я и сама превращусь в одну большую ледяную глыбу. И найдет меня по весне кто-нибудь из проезжих путников. Если, конечно, волки не доберутся раньше.

Я смахнула с лица слезу и придержала коня. Все же придется остановиться, иначе, не дай Мать Прародительница, совсем собьемся с пути. Я стала выискивать глазами подходящее место для ночлега, но получалось, откровенно говоря, плохо. Вставший по левую руку перелесок виделся темной размытой полосой, и угадать, что таится за черными силуэтами деревьев, было невозможно.

Я направила коня в сторону, в надежде поближе рассмотреть местность, но, стоило сойти с дороги, как жеребец по брюхо утоп в снегу. Выбрались еле-еле. Да ко всему прочему в голенища сапог забился снег и теперь таял, стекая к ступням ледяной водой. Только вымокнуть еще не хватало!

Я жалобно завыла, и мой голос унес свирепый ветер. А взамен принес какой-то новый звук. Не то лошадиное ржание, не то человеческий смех. Я вскинулась и напряглась. Вновь тронула поводья, и конь двинулся тихим шагом. А я все прислушивалась, не донесется ли еще чего. Но в ушах отдавался только свист ветра. И, когда я уже решила, что это воображение сыграло со мной злую шутку, меж деревьев забрезжил небольшой огонек. Не иначе костер!

Сердце подпрыгнуло в груди и заколотилось сильно-сильно. Я от радости чуть снова не дернула жеребчика обратно в лес, но вовремя спохватилась, вспомнив про сугробы. Лучше было бы, наверное, слезть и вести коня в поводу, тщательно выбирая дорогу, но идти самостоятельно я была уже не способна. А потому пришлось лишь подбадривать коника, позволяя тому самому выбирать дорогу. Жеребчик тоже заметил свет и, кажется, не меньше моего жаждал оказаться близ огня.

О том, что у костра могут греться не мои знакомые, а совсем посторонние люди, я и вовсе не подумала. Слишком была возбуждена, предвкушая тепло огня и сытую кормежку. Да и кого еще могло занести в эту безлюдную местность, кроме капитана Фрея с приятелями?

И потому, выбравшись на полянку и увидев в круге света с десяток крепких мужчин, я даже не сразу сообразила, что происходит. Лишь глядела растерянно, хлопая отвыкшими от света глазами. А когда среди мужских лиц взгляд выцепил одно знакомое, с кривой ухмылкой и недобрым прищуром карих глаз, сердце мое ухнуло в пятки. Прямо возле костра, хищно скалясь и поигрывая острым клинком, сидел ни кто иной, как Ганс Бруммель.

Глава 13

Рейнар.

Мне становилось все хуже. Головокружение приходило все чаще, и раны начали просто зверски зудеть и чесаться. Спутники мои уже поглядывали косо, но я упорно молчал, считая, что, как и прежде, смогу со всем справиться сам. На третий день пути меня и вовсе настиг приступ. Да еще как назло прямо на тракте. Рядом ни деревень, ни других поселений.

Тело свело в страшной судороге и, не удержавшись, я упал с коня. Свернулся на снегу, стиснув зубы, чтобы не завыть.

— Твою мать, Фрей, что с тобой? — недовольный голос Фолла впился в виски. Шед в мгновение ока оказался рядом и попытался перевернуть меня на спину.

— Не трогай, — просипел я, с трудом отмахнувшись. — Сейчас пройдет.

Но боль не проходила, а становилась лишь сильнее. Еще немного, и отключусь.

— Лекарство есть? — спросил догадливый эврийец.