На перепутье двух миров

В глубине улочки, перед домом моей матери я ясно увидел внутренним взором самого себя, помолодевшего ровно на двадцать лет. Восхитительно юный, двадцатилетний, я стоял там, покуривая сигаретку и слушая то, о чем толковал мне какой-то мужчина средних лет. Было в облике мужчины, неряшливо одетого, небритого, что-то очень знакомое мне. И не просто знакомое, а вроде даже как бы родное… Я слегка прищурился, всматриваясь в тени прошлого.

И вдруг отчетливо вспомнил все. Вспомнил до мельчайших подробностей!

Из пыльных кулис памяти выплыло хмурое и озабоченное лицо Якова Приймы, младшего брата моего отца. Это он сейчас переминался с ноги на ногу там, в глубине улочки, с понуро поникшей головой и потухшим взглядом, устремленным потерянно в землю. Это он там, во мгле навсегда сгинувших дней, рассказывал мне, двадцатилетнему, одну из самых удивительных историй, какие мне вообще доводилось когда-либо слышать в жизни.

Яков Иванович Прийма… Потомственный донской казак… Мой сумасшедший дядюшка, "псих ненормальный"… Память тут же услужливо подсказала: Яков был человеком, которому, по его собственному выражению, аномальное явление в буквальном смысле этих слов "въехало между глаз".

Надо вам тут сказать, что виделся я с дядей Яковом в годы моей юности крайне редко. Он бывал в Ростове наездами - от случая к случаю; жил же и работал Яков в одном из небольших степных провинциальных городков, каких немало в Ростовской области. Человек, тяжелый на подъем, обстоятельный и серьезный, дядюшка мой не имел привычки попусту, без особо важной причины кататься на автобусах до областного центра, а оттуда назад - в свою тишайшую степную глухомань. Ростовская театральная жизнь не интересовала его. Ростовские кинотеатры и магазины - тоже.

Если уж он и заявлялся из провинциальной своей глуши примерно один раз в полгода в наш многолюдный и шумный город, то разве что по какому-то неотложному делу, вынуждавшему его совершать такой вояж.

Мы никогда не были особенно близки с Яковом.

Но вот однажды, приехав в Ростов, он озадачил меня тем, что назначил спешное свидание с глазу на глаз, дабы без посторонних свидетелей потолковать со мной кое о чем сугубо личном, глубоко интимном. Почему дядюшка избрал в качестве своего духовника именно меня, тогда, напоминаю, двадцатилетнего студента, - по сию пору остается для автора этих строк абсолютно неразрешимой загадкой.

Ранним утром задребезжал телефон. Мама моя в тот момент еще спала, а я, как сейчас помню, складывал в портфель тетради и книги. Впереди ждал меня самый обычный, ничем особенно не примечательный учебный день в университетских стенах.

- Здравствуй, - раздался в телефонной трубке мужской голос, слегка хрипловатый. - Это говорит Яков Прийма.

- Добро утро, дядюшка, - бодро сказал я в ответ, малость, впрочем, удивившись его звонку; в последний раз общался я с этим нелюдимым и неразговорчивым человеком, помнится, что- то около года тому назад. - Как поживаете?

- Спасибо. Хорошо поживаю… Гм. Вот что, парень. Мне надо бы сию же минуту обсудить с тобой одно… гм… секретное дело. Я звоню из телефонной будки, что напротив твоего дома. Можешь немедленно выйти на улицу?

- Конечно, могу.

- Выходи. Жду.

В трубке послышались короткие гудки. Яков отсоединился.

Он крепко и молча пожал мне руку, когда спустя пару минут я подошел к нему, одиноко подпиравшему плечом будку телефона-автомата на пустынной в тот ранний час улочке. Яков бросил на меня короткий взгляд, настороженный и изучающий. Криво улыбнулся и уткнул глаза в землю, да так ни разу и не поднял взор до конца нашего с ним разговора.

Таким он и запомнился мне навсегда - уныло рассматривающим носки собственных ботинок, небритым, в потертом сером пиджаке и давно не глаженных брюках, заляпанных грязью. Это была моя последняя встреча с ним. С той поры я больше никогда не виделся с дядей Яковом. Он перестал звонить нам с мамой, перестал заходить к нам в гости, и это тогда, двадцать лет назад, ничуть не беспокоило меня, а, напротив, радовало; позже вы поймете - почему.

- Тут вот какое дело, парень, - усталым голосом молвил он. - Гм… Скажи честно, веришь ли ты в существование внеземных цивилизаций?

- Верю, - сказал я, удивленно распахивая глаза. Странную тему выбрал мой дядюшка для срочной беседы ранним утром по секретному, как выразился он по телефону, делу.

- Это хорошо, что веришь. Да, очень хорошо. Гм… Скажи, пожалуйста, не доводилось ли тебе случаем слышать от кого бы то ни было из твоих знакомых об их личных встречах с пришельцами из космоса?

- С кем?!

- Ну, с этими… С инопланетянами.

- Н-н-нет. Не доводилось, - обронил после короткой заминки я. - А что? Разве такие встречи уже происходят?

- Да как тебе сказать… Гм. По всей видимости, да. Заинтригованный услышанным, я быстро спросил:

- Откуда вы знаете об этом?

Дядя Яков задумчиво пожевал губами. Возникла томительная пауза.