На пересечении

Оставив отца в одиночестве, девочка направилась в библиотеку. Все эти разговоры о ведьмах и колдунах вызывали у нее сплошное негодование. Быть может, Арайа была всего лишь глупым наивным ребенком, но она никак не могла поверить, что семья Окроэ действительно представляла опасность. Та изможденная женщина, которую провели по коридорам в сопровождении доктора Клифаира и Эристеля, была матерью доведенной до самоубийства девушки, супругой жестоко избитого мужчины, но никак не ведьмой, коей запугивали всю округу.

Чтобы не быть голословной в своих суждениях, девочка решила сама разобраться, что собой представляют эти самые чернокнижники, отчего со вчерашнего дня все свободное время проводила в библиотеке. Юная Двельтонь считала, что, прежде чем о чем-то утверждать, надо разобраться в вопросе, изучить все точки зрения и уже после составить собственное, а не повторять то, что твердят окружающие. Арайа даже готова была оспорить доводы отца, если что-то из найденного в библиотеке заставит ее усомниться.

У семьи Двельтонь хранилось невероятное количество книг на разных языках, большинство из которых Арайа не знала. Тем не менее попадалась литература, которая хотя бы частично могла ответить на вопросы любознательной девочки. Особенно юную Двельтонь привлекла книга о разновидностях магии. Арайа едва не свалилась с лесенки, вытаскивая тяжеленную рукопись с самой верхней полки. Книга была пыльной, отчего платье на груди девочки покрылось серыми клочьями, а сама Арайа закашлялась. Кое-как отряхнувшись, она забралась на подоконник и, открыв заветную книгу, углубилась в чтение.

Уже через несколько минут она почувствовала, что ей становится страшно. Описания темных заклинаний и тех зверств, что творили чернокнижники, вызывали у девочки ужас, и в какой-то миг ей захотелось захлопнуть жуткую книгу и убежать в свою комнату. В конце концов, она еще ребенок и не должна проводить время за подобной литературой. Но юная Двельтонь переборола себя и, закрывая ладонью самые страшные рисунки, продолжала читать…

Предстать с ним перед горожанами Родон девочке не позволил. В свою очередь, старшая дочь умоляла его послать кого-нибудь другого вместо себя, но мужчина был непреклонен. Также его приятно поразило то, что доктор Клифаир вызвался идти вместе с ним.

— Я человек старый и уважаемый. Половину этих людей я лечил лично, и, если у них осталась хоть капля совести, они не станут вершить расправу, — произнес старик, направляясь с Родоном к карете.

— Я не буду прикрываться вами, господин Клифаир, — ответил феодал. — Это мой народ, и мне держать перед ним ответ. Тем не менее я искренне благодарен вам за ваши слова. Подобное отношение куда ценнее, чем награды Южного Правителя.

Клифаир смущенно хмыкнул в седые усы и, поправив на голове шляпу, решительно устроился в карете подле Родона.

— Уж не прогоняйте старика, — пробормотал он и улыбнулся.

Толпа уже собралась на площади, когда Родон поднялся на помост. Он был бледен, как полотно, но взгляд его был полон решимости. Личная охрана семьи Двельтонь готова была защищать своего господина, отчего напряжение буквально звенело в воздухе. Доктора Клифаира Родон попросил остаться в карете, и старик подчинился, однако мысленно пообещал себе, что он немедленно вмешается, если Родону придется тяжело.

— Отдайте нам ведьму! — раздался осторожный выкрик, и Родон царапнул толпу ледяным взглядом. Было в его появлении что-то величественное, отчего горожане затаили дыхание, ожидая, что скажет их правитель. Двельтонь надеялся лишь на то, что его голос не дрогнет и, когда он будет лгать, слова будут звучать уверенно и правдоподобно.

Среди присутствующих мужчина увидел Инхира Гамеля. Начальник стражи был одет в простую одежду, чтобы никак не выделяться среди других горожан, однако на фоне остальных его рыжие волосы все равно горели, как факел. Здесь же Родон увидел Амбридию Бокл в сопровождении Дизиры Агль. Обе женщины искривили губы в такой презрительной усмешке, что Двельтонь невольно поразился. Ладно Бокл, но с каких пор жена Пехира участвует в общей травле? С краю стояла красивая молодая женщина, в которой Родон узнал победительницу лотереи. Лицо ее было напуганным, но в глазах читалось то ли сочувствие, то ли извинение.

— Ну же, господин Двельтонь, прошу вас, объяснитесь перед своими жалкими подданными! — внезапно выкрикнула Амбридия, и толпа с жаром подхватила эту провокацию. Раздался свист, кто-то даже обозвал Родона «ведьмолюбцем», но Двельтонь молчал до тех пор, пока в толпе вновь не воцарилась тишина.

— Я собрал вас здесь не потому, что собираюсь объясняться за свои решения, а потому, что мне нужна ваша помощь.

Слова Родона вызвали бурное перешептывание, и, когда первое волнение утихло, Двельтонь продолжил: