На пике века. Исповедь одержимой искусством

На выходные я пригласила ван Вельде с женой в Питерсфилд и там развесила по всему дому его гуаши. После долгих раздумий к нам присоединился и Беккет. Мы неплохо провели вечер, особенно благодаря компании Джорджа Риви с супругой. Когда я легла спать в столовой, предоставив спальню чете Риви, ко мне пришел Беккет. Он сообщил мне, что у него появилась любовница, и спросил, не имею ли я что-то против. Разумеется, я ответила, что нет. По его описанию она скорее походила на мать, чем на любовницу. Она пришла к нему в квартиру, развесила там шторы и стала ухаживать за ним. Он не был в нее влюблен, но она не устраивала сцен, в отличие от меня. Я видела ее однажды еще до того, как она стала его любовницей, тогда ею была я, и мне не пришло в голову ревновать к ней; для этого ей не хватало привлекательности. Она была примерно моего возраста, и мы обе были старше Беккета. После его признания я таки решила найти утешение в Мезенсе.

Э. Л. Т. Мезенс был поэтом-сюрреалистом и директором Лондонской галереи — моим соседом по Корк-стрит. Наши галереи делили один фасад здания, и мы прикладывали все усилия, чтобы не мешать выставкам друг друга. Я покупала у Мезенса картины. Это был веселый маленький фламандец, несколько вульгарный, но в остальном крайне приятный и сердечный. Он хотел заполучить меня в любовницы, и мы договорились об ужине. Наша связь началась еще до отъезда Беккета в Париж, и я получала дьявольское удовольствие от этого.

Роман с Мезенсом продлился недолго. Я призналась, что влюблена в Беккета, и помчалась в Париж в надежде снова увидеть его. Мезенс был редактором сюрреалистической газеты «Лондон Буллетин», весьма неплохой, но слишком коммерческого склада, как и сам Мезенс. Газета эта рекламировала все, что Мезенс продавал в своей галерее, и он бесплатно печатал мои каталоги в обмен на рекламу, за которую я платила. Я хотела сама управлять этой газетой и сделать ее лучше, но Мезенс ревновал меня и не желал иметь других напарников, кроме Хамфри Дженнингса. В этот раз я переправила в Париж автомобиль для Беккета. Я известила его телеграммой о своем приезде, но он не встретил меня в Кале, как я надеялась. Он с равнодушным видом ждал меня в своей квартире и вел себя так, будто я его утомляю.

Как-то раз днем, когда мы были с ван Вельде и его женой в квартире Беккета, они с ван Вельде вдруг стали меняться одеждой. Это было зрелище весьма гомосексуального характера, но исполненное ими с таким видом, будто ничего необычного не происходит. В обличительном порыве я заявила, что Беккет влюблен в ван Вельде. Затем мы пошли на танцы, и там случился ужасный скандал; Беккет ушел, оставив меня с четой ван Вельде.

После этого случая наши отношения стали прохладными, и мы практически перестали встречаться. Я жила у Мэри и спустя какое-то время сказала ей: «Мне нет смысла тут оставаться, раз я не вижусь с Беккетом». Я решила вернуться в Лондон. Перед отъездом я написала ему, что хотела бы попрощаться. Он несколько оживился, и мы решили напоследок вместе отвезти ван Вельде с женой на юг, где они собирались жить.

Спланировать отъезд оказалось непросто, поскольку Беккет каждые выходные проводил с любовницей и не мог просто так изменить своим привычкам. В конце концов мы таки собрались и выехали в два часа дня в воскресенье на моем «деляже». Беккет отвез нас в Марсель, и оттуда мы на день отправились в Кассис. ван Вельде и его жена недоумевали от происходящего: они совершенно не понимали, что между нами происходит. Они много раз оказывались свидетелями наших ссор и не могли понять, почему мы постоянно начинаем все сначала.

Мы оставили их в Марселе и отправились на север. Я столько времени прождала Беккета в Париже, что теперь спешила обратно, поскольку мне еще предстояло везти Ива Танги в Лондон на выставку. На обратном пути мы остановились в Дижоне. У меня было много воспоминаний об этом скорбном городе; я не думала, что к ним добавятся новые. Беккет вел себя так странно, что я навсегда запомнила тот день. Мы случайно выбрали для ужина кошмарный ресторан, что было крайне нелепо с учетом того, что Дижон славится превосходной едой. Беккет не обладал чутьем на хорошие заведения, и из-за своего протестантского воспитания он рефлекторно избегал в жизни всего, что доставляет удовольствие. Когда мы приехали в отель, он снял номер на двоих. Я подумала, что это странно, но потом он повел себя еще более необъяснимо. Мы легли на раздельные кровати. Через какое-то время я попыталась перебраться к нему, но Беккет вскочил и перелег в мою кровать, назвав меня обманщицей. Когда я спросила, зачем тогда он взял комнату на двоих, он ответил, что она была на тридцать франков дешевле, чем две раздельные.