На подъеме

– Точно не знаю. Все зависит от здоровья тети Харриет. – Разумеется, никакой тети Харриет у него не было. И придется просить доктора Боба или Майру, чтобы отнесли кота Майку. От Дейдре и Мисси пахло собаками, а сам Скотт уже не мог даже погладить старого друга; Билл убегал, если Скотт подходил слишком близко.

– А что он ест?

– «Фрискис». Я оставлю большой запас. В приданое котику. Если соберусь ехать.

– Ладно, договорились.

– Спасибо, Майк. Ты настоящий друг.

– Да, я такой. Но согласился я не только поэтому. Ты сделал для города небольшую, но очень важную мицву, когда помог Маккомб встать и закончить гонку. То, как здесь обращались с ней и с ее женой… отвратительно обращались. Сейчас стало лучше.

– Немного лучше.

– На самом деле намного.

– Ладно, спасибо, Майк. И еще раз с Новым годом тебя.

– Тебя тоже, дружище. Как звать кота?

– Билл. Кошак Билл, если полностью.

– Как в «Округе Блум». Прикольно.

– Ты его иногда бери на руки, ладно? В смысле, если я все же уеду. Он любит, когда его гладят.

Завершив разговор, Скотт подумал о том, что это значило, когда человек раздавал имущество – особенно если это не просто имущество, а любимый питомец, – и закрыл глаза.

Через несколько дней позвонил доктор Боб и спросил, по-прежнему ли Скотт теряет по полтора-два фунта в день. Скотт ответил утвердительно, прекрасно зная, что во лжи его не уличат. Внешне он совершенно не изменился. Все осталось таким же, как было, вплоть до объемного живота, нависавшего над ремнем.

– То есть… ты по-прежнему думаешь, что дойдешь до ноля где-то в начале марта?

– Да.

На самом деле Скотт предполагал, что День ноль наступит еще до конца января, но он не знал этого наверняка и не мог даже примерно прикинуть, потому что прекратил взвешиваться. Еще недавно он избегал весов в ванной, потому что они показывали ему слишком большие цифры; теперь же он избегал их по причине прямо противоположной. Вот такая ирония судьбы.

Он решил пока не говорить Бобу и Майре – а также Мисси и Дейдре, – что процесс ускорился. Они все узнают, но позже. Ему в любом случае придется им все рассказать, потому что в конце он попросит кого-то из них о помощи. И он уже знал, кого именно.

– Сколько ты сейчас весишь? – спросил доктор Боб.

– Сто шесть фунтов, – ответил Скотт.

– Мать честная!

Скотт подумал, что Эллис высказался бы покрепче, если бы узнал правду: скорее всего Скотт сейчас весил не больше семидесяти фунтов. Свою большую гостиную он пересекал четырьмя шагами или одним прыжком, если подпрыгнуть, схватиться за потолочную балку и раскачаться на ней, как Тарзан. Он еще не достиг того веса, который был бы у него на Луне, но приближался к этому.

Доктор Боб немного помолчал и сказал:

– Ты не думал, что это может быть вызвано действием живого организма?

– Конечно, думал, – ответил Скотт. – Может, какая-то экзотическая бактерия попала в ранку. Или я случайно вдохнул какой-нибудь редкий вирус.

– А ты не думал, что этот вирус может быть разумным?

Теперь замолчал Скотт. Он молчал долго, а потом сказал:

– Да.

– Надо заметить, ты отлично справляешься.

– Пока справляюсь, – ответил Скотт, но через три дня убедился, что ему предстоит еще много с чем справиться, прежде чем наступит конец. Ты уверен, что все под контролем, уверен, что подготовлен к любым неожиданностям… а потом идешь забирать почту из ящика.

Январская оттепель началась в западном Мэне буквально с первого дня нового года. Температура упорно держалась в районе пятидесяти градусов, а через два дня после звонка доктора Боба поднялась до шестидесяти[2]. Дети отправились в школу в легких демисезонных куртках. Но в ту ночь резко похолодало, и пошел мокрый снег.

Впрочем, Скотт этого не заметил. Он весь вечер просидел за компьютером – заказывал всякие штуки в Интернете. Он мог бы купить все необходимое и в Касл-Роке (инвалидную коляску и грудную обвязку – в салоне медицинского оборудования при аптеке в торговом центре, где он покупал конфеты на Хеллоуин; скобы и пандус – в хозяйственном магазине «Парди»), но ему не хотелось, чтобы по городу пошли слухи. Жители маленьких городков вообще любят сплетничать, им до всего есть дело.

Снегопад прекратился около полуночи, и на следующий день в городе было морозно и ясно. Свежевыпавший снег, схваченный корочкой наста, искрился на солнце так ярко, что на него было больно смотреть. Казалось, будто за ночь лужайка у дома покрылась слоем прозрачного пластика. Скотт надел куртку и пошел забирать почту из ящика. В последнее время он взял в привычку спрыгивать с верхней ступеньки крыльца прямо на подъездную дорожку. Мышцы ног, явно не соответствовавшие его новому весу, словно истосковались по нормальным нагрузкам.