На подступах к Сталинграду

– Вроде бы дорога пустая. Никого не видать, ничего не слыхать. На лугу трое наших ребят. Судя по внешнему виду, никто их не трогал. Как упали, так и лежат, но кто его знает? Вдруг фашисты подложили гранату со снятой чекой? Тронешь кого, и нате, пожалуйста, взрыв. Так что нужно быть осторожным. Дай мне ремень.

Не понимая, в чём дело, Павел снял брезентовый поясок и протянул командиру. Тот связал его со своим. Сделал петлю на одном из концов и скрылся в кустах. Спустя какое-то время послышался шорох. Ветви раздвинулись в стороны, и появился сержант. Он шёл, немного нагнувшись вперёд. Держал в руке конец обоих ремней и тащил за собой недвижное тело.

Отдуваясь, шагнул к мотоциклу. Устало присел на коляску и запыхавшимся голосом сообщил:

– Товарищ мой старый, Петро. Вместе целый год воевали. – Он нагнулся к земле и снял петлю, надетую на сапоги мертвеца.

Заметив удивление Павла, он коротко пояснил:

– Зацепил, лёг и стащил его с места. Если бы граната лежала под грудью, то она сработала бы сразу. Но я устроился метрах в трёх от неё. Находился в ногах у приятеля, и он меня собой прикрывал. Поэтому вряд ли бы меня достали осколки.

Слегка отдохнув, Олег приказал:

– Ты копай могилу с востока на запад. – Он глянул на небо и сориентировался по солнцу. Показал рукой, откуда и куда нужно рыть, и добавил: – А я сбегаю за остальными. Негоже одного схоронить, а других оставить лежать на поверхности. Не по-людски как-то получится.

– Там, возле воронки, должен быть ещё и пушкарь, – вспомнил вдруг Павел. – Зотов Сергей.

– Хорошо, и его принесу, – ответил сержант и скрылся в кустах.

Минут через десять все трое погибших лежали рядочком. Павел рыл землю, пронизанную корнями, словно бетон арматурой. Рубил твёрдые коричневые отростки и медленно углублялся в неподатливый грунт.

Скоро сержант отдышался. Снова сходил к дороге и приволок пушкаря, с которого взрывною волной сорвало всю форму, кроме сапог. Затем Олег принёс сразу три «сидора» и три «трёхлинейки».

Собрал у убитых солдатские книжки. Достал огрызок карандаша и написал на одной из обложек: «Пушкарь. Зотов Сергей. Погиб 22 августа 42 года. Левобережье Дона», – сунул документы в карман гимнастёрки. Стал развязывать «сидоры», искать провиант и патроны с гранатами. Сложил все припасы в чей-то опустошённый мешок. Подошёл к мотоциклу и бросил в коляску.

Вытер пот пропылённой пилоткой. Расправил её и положил на сиденье. Мол, пусть немного просохнет. Взял лопатку, висевшую на поясе одного из трёх мёртвых товарищей. Шагнул к неглубокой канавке, которую успел прорыть Павел, и подменил уставшего парня. Так, сменяя друг друга, они возились более часа.

Наконец, вырыли яму глубиною около метра. Взяли погибших за руки за ноги и одного за другим опустили в могилу, головою на запад. Закрыли бледные лица павших солдат их же пилотками. Рядом положили оружие без патронов. Тащить «винтари» с собой тяжело, а оставить фашистам не хочется. Вдруг соберут, да и пустят против нас же самих?

Чуток отдохнули. Перевели сорванное работой дыхание и вновь взялись за лопатки. Минут за пятнадцать насыпали холмик взрыхлённой земли и устало повалились в траву, зеленевшую рядом с лесным погребеньем.

Пока парень валялся без сил, сержант снова поднялся на ноги. Отсёк от чьего-то пустого мешка узкую полоску брезента. Срезал карманным ножом пару веток и ловко связал их крестом. Воткнул символ веры в ногах у покойников. Застыл возле него и начал что-то тихо шептать.

Павел стоял рядом и просто молчал. Церковных слов он сроду не знал, а говорить обычный набор пустых фраз ему совсем не хотелось.

Закончив молитву, Олег набожно перекрестился. Поклонился в пояс могиле и вернулся к насущным делам. Надел пилотку, подпоясался ремешком и взял автомат на изготовку. Павел тоже привёл себя в надлежащий порядок.

Сержант снова вышел к дороге. Убедился, что там никого нет. Повернулся к опушке и махнул пушкарю левой рукой. Парень бросился к мотоциклу и с ходу вскочил в седло. Нажал ногой на кикстартер. Переключил передачу и тронулся в путь.

Осторожно, стараясь не наехать на острый сучок, выбрался на лесную опушку. Немного прибавил газу и направился прямо к дороге. Увидел воронку, возле которой лежали погибшие лошади. Невольно скривился и едва удержался от рвоты.

При взрыве снаряда осколки посекли шкуры животных, и мёртвые туши выглядели просто ужасно. Лохмотья оторванной кожи топорщились в разные стороны. Тучи мух вились над ними, а вонь гниющего мяса разносилась на десять метров вокруг.

Мотоцикл выбрался на узкий пыльный просёлок. Повернул на восток и, тарахтя на пониженных оборотах, замер на месте. Сержант привычно устроился сзади. Устало вздохнул и сказал:

– Поехали дальше.

Павел тронул «BMW» и, по-прежнему не торопясь, повёл её вдоль кромки леса. С другой стороны лежала глубокая балка. За ней стояли купы деревьев, из-за которых сутки назад их обстреляли фашисты.

К востоку тянулась огромная луговина. Она просматривалась на несколько километров вперёд. Парень не видел на ней ни людей, ни машин. Решил, что не стоит ничего опасаться, и немного прибавил газу.