На поповских хлебах

В отличие от меня, мой супруг никогда не тяготился деревенской жизнью. Сын сельского священника, росший во время хрущёвских гонений на Церковь, он привык к гораздо более суровым условиям жизни. Достаточно сказать, что за 4 года учёбы в начальных классах он сменил 7 школ! Его отца переводили с прихода на приход за каждое нарушение порядка, установленного в отношении Церкви гражданскими властями, которые делали в те годы всё возможное, чтобы помешать нормальной приходской жизни. Мама Луки служила псаломщицей, дети были с родителями на всех службах. Однажды в пасхальную ночь маленький Лука игрался на амвоне. Вышедший из алтаря священник не заметил малыша и нечаянно стукнул его по лбу кадилом. Утешая плачущего ребёнка, прихожане улыбались: «Батюшкой будет».

Прошло несколько лет. Ясным летним днем пятилетний Лука вместе с сестрой играл в церковной ограде (семья жила в церковной сторожке). Отец уехал на сессию в Одесскую духовную семинарию, мать отлучилась по делам… К воротам храма подкатил чёрный лимузин, каких в селе никогда не видали. Удивлённый мальчик подошёл к машине. Из неё выглянул патриарх Алексий I, совершавший в то время поездку по епархии. Расспросил детей о храме, о родителях, о приходе и подарил 25 рублей. Тут уже всё село утвердилось в мнении: быть Луке священником непременно! Но до этого ещё были годы и годы переездов вместе с отцом с прихода на приход.

Став священником, отец Лука никогда не просил у архиерея сменить ему место службы. Хотя владыка Хризостом помнил, как мы узнали позже, о своём обещании перевести нас в город. Но, как говорится, нет ничего более постоянного, чем временные трудности. Для архиепископа Хризостома советское время было тоже непростым. Даже среди священников порой оказывались не всегда искренне верующие и действительно служащие Богу люди. Были такие и в нашей епархии. За один только год (1983 или 1984, точно не помню) владыка лишил сана пятерых священников! И ещё нескольких отправил под запрет. Увы, некоторые из этих теперь уже бывших священников имели могущественных покровителей в органах высшей государственной власти и сумели устроить так, что владыка Хризостом был отправлен «в ссылку», на далёкую Иркутско-Читинскую кафедру. Буквально за пару недель до этой опалы, в середине ноября 1984 года, владыка служил у нас на приходе.

Как мы готовились к этому событию (о нём нам сообщили из епархии за две недели)! Отмывали и украшали храм, искали помещение для праздничного обеда (знали, что владыка обедает после службы редко и только рядом с храмом, а мы жили на значительном отдалении). Я впервые поднялась на клирос и пыталась разучить с певчими песнопения из чина архиерейского богослужения.

Всё это оказалось напрасно! Владыка служил обычным иерейским чином, даже без архиерейского облачения, так что некоторые из прихожан вообще не поняли, кто из прибывших был архиереем. Как позже мы узнали, на сельских приходах он служил так всегда, понимая, что ни батюшка, ни певчие не знают порядка архиерейской службы, и не желая вносить лишнюю суетливость в богослужение.

Владыка не хотел оставаться у нас на обед, но когда староста храма подошла к нему с какими-то жалобами на батюшку, он отказался её выслушивать и направился в дом, где был накрыт стол, через иподиакона передав, чтоб на обеде не было никого, кроме настоятеля и матушки. Так и сидели мы втроём за огромным накрытым столом. Владыка практически не ел, зато подробно расспрашивал нас о жизни и службе и в конце беседы пообещал: «Очень скоро я переведу вас в какой-нибудь районный город». И добавил: «Если меня самого не переведут раньше». И коротко рассказал о жалобах в Патриархию от лишённых сана священников и об их высоких покровителях.

Больше мы владыку Хризостома не видели. Первое время после его перевода в Иркутск мы даже хотели проситься в его новую епархию (особенно я, ведь там был город, с которым я познакомилась в детстве, Братск). Но потом рассудили, что Бог — везде один, и остались в Новеньком. А владыке Хризостому мы в те годы, до перевода его в Литву, посылали поздравления к праздникам (каждый раз он откликался телеграммой) и даже иногда писали письма с волнующими нас вопросами — и получали ответы.