На поповских хлебах

— Мать помирает, — пояснил он. — Велела попа ей привести.

Я объяснила, что батюшки нет и вряд ли стоит ожидать его скоро. Так что лучше поискать священника на других приходах. Выругавшись, мужчина ушёл. Но на следующий день появился снова.

— Не хочет мать чужого попа. Сказала, ищи своего.

— Но он уехал и будет не раньше чем через неделю, — возразила я.

— Да пойми ж ты, — взревел мужчина, — мать у меня помирает! Всю жизнь мне твердила: «Пятая заповедь! Чти отца и мать!». А я последней её воли выполнить не могу!

«Да где же вы раньше были! — в сердцах подумала я. — Почему о священнике вспоминают, только когда человек стоит на пороге вечности?»

Сотовых телефонов тогда не было, да и обычный — лишь на почте. И вообще, звонить было бессмысленно, как и слать телеграммы: родина батюшки за тысячу километров, и там он ездит по райцентру, ищет попутную машину, которая поедет через наши края, пакует вещи… Не может же он бросить всё и мчаться обратно. Да и зачем? Сын этой старушки вполне может нанять транспорт и привезти священника с другого прихода. Но он приходил снова и снова, по два раза в день, срывался на крик и мат, твердя одно: «Я атеист! Но мне же мать велела!».

Наконец батюшка вернулся. Машина с вещами пришла ночью. Пока разгружали, рассвело. Оставив водителя на моё попечение — отъедаться и отсыпаться, — батюшка отправился к умирающей.

Вернулся он через час, взволнованный и в то же время умиротворённый.

Старушка встретила его радостно и уж никак не была похожа на умирающую. Поисповедовав и причастив больную, батюшка уже начал было укладывать в портфель требное Евангелие и крест, как вдруг старушка глубоко вздохнула — и умерла.

По её ли горячему желанию приобщиться Святых Таин перед смертью или по воплю её неверующего сына, боящегося одного — не исполнить воли матери, продлил Господь её дни ровно настолько, чтоб дождаться священника? Чаще ведь бывает по-другому: приходит батюшка к умирающему, а он уже и не понимает ничего, нельзя его ни исповедовать, ни причастить, разве что молитвы на исход души вычитать. Не допускает Господь. А тут — такое явное чудо. Может быть, и случилось оно потому, что мать смогла в безбожное время выучить сына хотя бы одной заповеди.

Любите врагов ваших

Баба Наталья вошла в дом и сразу же залилась слезами.

— Матушка, что же это делается? Невестка моя всё ярится на меня, всё приговаривает: «Когда ж ты сдохнешь?» А нынче говорит: «Я по тебе в церкви панихиду заказала, авось скорей приберёшься». Что теперь делать? Может, батюшке сказать, чтоб он на неё наслал… эту, как её? — анахфиму, да?

— Да что вы, баб-Наталья! Анафема — это ведь отлучение от Церкви. А невестка ваша и так в храм не ходит, от чего ж её отлучать? Вы лучше — помолитесь за неё.

Баба Наталья отшатнулась от меня и воззрилась, точно на сумасшедшую.

— Ты чего это? Как это — помолиться? За неё?!

— Ну, в храме свечку поставьте и скажите: спаси, Господи, и помилуй мою невестку, умири нашу жизнь…

— Да чтоб я за эту ведьму молилась? Да ни в жисть! Она меня со свету сжить хочет, а я молись за неё? Да кто ж такое придумал?!

— Христос придумал, бабушка, Христос. Спаситель наш. В Евангелии написано: «Любите врагов ваших. Молитесь за обижающих вас, благословляйте проклинающих вас…»

Баба Наталья посмотрела на меня с жалостью и покачала головой.

— Что-то ты, девка, путаешь. Я в церкву всю жизнь хожу, а такого не слыхала.

— Да вы Евангелие читали?

— Неграмотная я. Но любить врагов — не слыхала. Это ж выдумать надо! Да я сама по ней панихиды служить буду, нешто Господь её, а не меня послухает?

Так и ушла, обиженная.

Прошли годы. Померла бабка Наталья. Было у неё четверо сыновей, шестнадцать внуков, а доживала в холодной, после войны построенной хатке с земляным полом и соломенной крышей, и нечем, да и некому было хату эту протопить холодной осенью, когда отсчитывала Наталья свои последние дни. Невестка-злодейка скончалась ещё раньше, один за другим померли и сыновья. И внуков уже почти не осталось — кто утонул, кого убили, а тот в тюрьме…

Всю жизнь молилась Наталья Богу, редкую службу пропускала, да о том ли просила? Главному — любви — и сама не научилась, и детей не выучила. Так и сгубила её большое семейство лютая ненависть к ближнему.

Каждый раз, когда читается в храме Евангелие с Нагорной проповедью Христа, вспоминаю я бабу Наталью и её неухоженную могилку. Упокой, Господи, её душу, упокой и помилуй.

Покаяние