На пороге

На экране высветилась заставка, я быстро вошел в браузер и пошел листать страницы, Ингрид оглянулась в недоумении.

– Это ты?

– А что не так? – спросил я. – А-а-а, ну система управления жестами у тебя такая простая, совсем полицейская, что я сразу без проблем, как и положено мужчине и доминанту… В смысле, я и ее одоминантил. Я же ученый, мы с этими программами постоянно в любой позе. А когда обе руки заняты, то приходится и усилием мысли страницы переворачивать… нужно только, чтобы камера смотрела точно на лицо. Но можно и сбоку.

Она вздохнула.

– Вот бы так…

– А что мешает?

– Некогда осваивать, – пояснила она. – Это у вас работа не бей лежачего, а мы всегда, как муравьи, носимся, ловим таких как вы, вяжем, тащим…

– Бьем по почкам, – досказал я.

– Бывает, – согласилась она, – но чаще по ребрам. Так интереснее. Попробуй как-нибудь!

– Я уже подумываю, – сообщил я. – Ндравится мчаться с мигалкой!

Она смотрела не на меня, а в экран, но я все равно старался сидеть так, чтобы камера в самом деле глядела на меня, хотя, конечно, и без нее вижу больше, чем может поместиться в браузере. Вот даже в эту минуту доступны все чеки в магазинах, кинотеатрах, парках, кафе и ресторанах, билеты на самолет и поезда, все телефонные переговоры, эсэмэски и видео по скайпу, а также загруженные фотки из дропбокса, инстаграмма и прочих сервисов хранения. Облачные хранилища открыты все, пароли замечаю, но даже не взламываю, прохожу, как слон сквозь туман…

Вообще-то еще могу подслушивать разговоры по мобильнику или скайпу, глушить, перенаправлять и посылать эсэмэски… а также подделывать голоса.

– Сейчас в машинах везде джипиэс, – напомнил я, – а у каждого в смартфоне определитель местоположения, которое видят все друзья во всех соцсетях. Пароли там простейшие, мы можем видеть все, что видят они и… намного больше.

Она спросила настороженно:

– Насколько больше?

– Намного, – ответил я уклончиво, надеюсь, сочтет это просто похвальбой, все-таки перед женщинами все распускаем хвосты, а она женщина, уже оценил и убедился. – Плохо то, что в мире, где все становится открытым, хрен что найдешь из-за обилия всякой хрени.

Она подумала, сказала живо:

– А я вот читала про какого-то ученого, собирает все фотографии своих родителей, видео, документы, справки, дневники, записи в соцсетях, чтобы можно было из дэнэка восстановить его дедушку и бабушку, вписать им эти воспоминания.

Я посмотрел на нее в удивлении, потом отмахнулся.

– Вот и говорю, что в Сети обилие всякой хрени. Для самых тупых и этот сумасшедший кажется ученым.

– А что? – спросила она задиристо. – Не верите в такую научную возможность?

Я сдвинул плечами.

– При чем здесь возможность? Все это сделать в недалеком будущем будет нетрудно, вон сколько пробирок с дээнка хранится в КриоРусе, не считая тысяч замороженных тел, все ждут своего часа, но при чем здесь его дедушка и бабушка?..

– Но из их же дэнэка?

Я скривился.

– Это не кошечку восстановить! Там в самом деле можно верить, что эта она и есть. Вот кошечка издохла, а вот снова ожила… А человек если умер, то умер. Восстановленный по дээнка – это другой человек.

– Почему другой? Если ему вписать те старые видео, документы…

Я сказал терпеливо и медленно, все-таки разговариваю с женщиной, а с дурочками, особенно такими мускулистыми, нужно разговаривать отечески:

– Какие бы сведения ни напихать в восстановленное из дээнка существо – это будет другой человек. Пусть даже точная имитация умершего. Приятный обман для взрослого внука, смотрит на эту копию и представляет, что это его дед, но на самом деле он же и сам понимает, что это только копия, в которую вложили нужную информацию, но это не тот дедушка, на коленях которого он сидел!

Она вздохнула.

– Давай спать. А то еще подеремся.

Среди ночи звонок прозвучал резкий, мне сразу приснился сигнал воздушной тревоги, нарастающий вой падающих бомб. В страхе проснулся как раз в момент, когда Ингрид дотянулась через меня, придушив, как мышь, и сцапала испуганно взвизгнувший смартфон.

– На связи.

Голос в ответ прозвучал достаточно громко, чтобы я расслышал отчетливо, даже не будь связан с сетями так, как связан я:

– Ингрид, неприятности.

Она пробормотала все еще сонным голосом:

– Что… стряслось?

– Этот Герман, – ответил голос, я сразу же увидел того рослого полицейского, что приходил к нам в лабораторию в первый же день, – оказался крепким парнем.

– Что, – вскрикнула она. – Андрей, что случилось?

Он ответил зло:

– Когда эту сволочь переводили в другую камеру, попросторнее, он сумел как-то освободиться!

Она охнула.

– Господи, как?

– Не знаю, – ответил он несчастным голосом. – Там простые полицейские, а он из спецназа. Даже в наручниках завладел табельным оружием и, тяжело ранив двух сотрудников полиции, скрылся быстро и довольно умело… Понимаю, ты за него больше не отвечаешь, это мы тут лоханулись, но… вдруг у тебя есть зацепки, где его искать?

Она скосила глаза в мою сторону, я кивком дал понять, что все слышу.

– Нет, – ответила она, – но поищем.

В голосе тут же проступила довольная нотка: