На пороге

Бессмысленно то, что моё сердце бьётся.

Бессмысленно то, что я просыпаюсь каждое утро.

Бессмысленно, что готовлю завтрак.

Бессмысленно, что наполняю желудок топливом для того, чтобы прожить ещё один бессмысленный день.

Бессмыслен поиск смысла.

Мои знания – бесполезны.

Моя работа – бессмысленна.

Мои деньги не имеют ценности.

Они лишь бессмысленно поддерживают бесполезную жизнь.

Слишком слаб, чтобы бороться.

Слишком труслив, чтобы убить себя.

Я ХОЧУ ЧУВСТВОВАТЬ ОПАСНОСТЬ. ИНСТИНКТ ЗАСТАВИТ ДЕЙСТВОВАТЬ И ПРИДАСТ ЦЕННОСТЬ ЖИЗНИ.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ НАСТУПИЛА ВОЙНА. ЧТОБЫ СЛУЧИЛАСЬ КАТАСТРОФА. ЧТОБЫ БОРЬБА ВЫЛИЛАСЬ НА УЛИЦЫ, ЭМОЦИИ ЗАЖГЛИСЬ СТРАХОМ И ЯРОСТЬЮ, КОТОРАЯ ЕСТЬ ПРЯМОЕ СЛЕДСТВИЕ СТРАХА.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ НЕ БЫЛО БЕЗОПАСНОГО МЕСТА. НИ ДЛЯ КОГО.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ СЛУЧИЛОСЬ НЕОЖИДАННОЕ, ТАКОЕ, ЧЕГО НИКТО НЕ МОЖЕТ ПРЕДВИДЕТЬ.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ГОРОД ПЕРЕСТАЛ ПРИТВОРЯТЬСЯ. ЧТОБЫ ОН ПОКАЗАЛ СЕБЯ И СТАЛ СКОПИЩЕМ ПЕЩЕР ИЗ СТЕКЛА И БЕТОНА. ЧТОБЫ ЛЮДИ СТАЛИ ДИКАРЯМИ СРЕДИ НЕГО. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ КРОВЬ СТОЯЛА В ЛУЖАХ. Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЕЛА СТАЛИ РОСПИСЬЮ УЛИЦ.

Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ЖИЗНЬ СТАЛА БОРЬБОЙ, А БОРЬБА – СМЫСЛОМ ЖИЗНИ».

Я взглянул на Алекса, который расстегнул сумку и копошился в ней. Он вдруг застыл и схватился за свою левую руку. Я почувствовал, как волосы зашевелились у меня на голове. Он перехватил мой взгляд, и я увидел на его лице страх и ярость. И я знал, что он видит на моём лице то же самое. Ярость, направленная не против друг друга, а против себя самого.

– Покажи свою ладонь. – Мой голос показался мне чужим – глухим, сиплым и жестоким.

– Чёрта с два! – Он запустил руку в сумку, и я бросился к нему.

Я толкнул его, и он рухнул на спину, в снег. Я увидел, что он успел взять пистолет и теперь пытается вставить обойму. Счёт пошёл на секунды, и, рывком выдернув пистолет и обойму из сумки, я бросился прочь от Алекса, упал, попытался откатиться за дерево. Щелчок за спиной – обойма вставлена, и патрон скользнул в патронник.

БАХ! – пуля ударила в ствол. Я успел скрыться за деревом и, обернувшись, увидел фигуру Алекса, мелькнувшую между деревьев.

Дикость происходящего поразила меня, но ещё больше – осознание того, что это было моё решение. Решение проблемы существования. Оно было здесь, просто оно приняло такую форму, которую было способно принять.

Меня пробирала дрожь, но не от холода, а от возбуждения. А мозг продолжает работать. Я не могу выйти из игры, слишком поздно. И смесь страха и облегчения сопровождает мысль: один из двоих останется здесь.

Я решаю обойти этот участок леса снизу – лес здесь плотнее, возможно, мне удастся подобраться к Алексу незаметно. Я знаю, что мы оба не хотим никого убивать, мы хотим найти решение, оправдание собственному существованию, а борьба за жизнь – лучшее оправдание жизни.

…Я бегу по снегу, задыхаясь, слюна стекает по подбородку – мне некогда её вытирать. Останавливаюсь под деревом. Меня бьёт дрожь – от холода и от волнения. Да, и от страха.

Дышу, стараясь делать это не очень громко.

Странная и естественная смесь страха и ярости.

Я уже не помню, что это игра.

Я только помню, что у меня – 13 патронов, а у Алекса… кажется, 15, минус один, который он уже использовал.

Падающий снег кружит метелью, сила ветра ослабляется плотностью леса, и ветер воет от злости в расщелинах гор.

«Где он?» Напряжение грозит сжечь меня, я не знаю, сколько ещё я смогу продолжать эту игру.

С трудом поднимая ноги, продолжаю движение в высоком снегу. Сотни лет цивилизованной жизни слетели как шелуха. Проснувшийся животный инстинкт, пробившись сквозь темноту тысячелетий, подсказывает мне, что мой противник рядом. И я впервые в жизни чувствую, что я ЖИВУ.

Ветер и снег вдруг прекращаются, я натыкаюсь на занесённую снегом крошечную полянку и, как только я понимаю, что нельзя выходить на открытое место, совсем близко слышу выстрел. Слева. Второй. Третий. Алекс бежит и стреляет почти без остановки. Я знаю, что это верный способ промахнуться, но не выдерживаю и нажимаю курок два раза подряд, почти не целясь. Мимо. Рывком толкаю своё тело к земле. И с колена целюсь в Алекса, который пускает в меня пулю из-за дерева.

БУМ! – огрызнулся «Глок». И пуля 45-го калибра начинает свой путь. Время почти остановилось. Я уже знаю, что попал. Пуля скалывает кусочки коры, чиркая по стволу дерева, за которым стоит Алекс. Одна секунда стóит часа…

Он медленно оседает в снег… Так медленно и так красиво…

Шатаясь, я подхожу к нему. Не знаю, что мне чувствовать. Кровь из раны на его груди выходит пузырями, он хрипит. Его руки трясутся, но в правой он ещё держит пистолет. Я встаю на колени и вырываю пистолет силой. Смотрю в его лицо. На нём нет страха, это меня удивляет. Он хрипит и смотрит прямо мне в глаза – я пытаюсь разобрать слова, наклоняюсь ниже… «Я выиграл…» – эти слова, сказанные с предсмертным стоном, будут всегда стоять у меня в ушах.

Довольный тем, что я его понял, он успевает улыбнуться и вдруг разом перестаёт дышать. Я чувствую боль глубоко внутри и понимаю, что он прав. Мне до сих пор жаль, что я не успел сказать ему об этом.