На пороге

– Знаю, князь, что ты веришь, будто верное дело делаешь. Но даже верное дело, дурными способами сделанное, в недоброе обращается. Одумайся, князь, прошу тебя. Не устрояй вражды и истребления между братьями, ибо все мы братья – сыны славы. Даже си, кои от силы предков и веры в мудрость отошли и грецкому богу сумрачному в рабы себя óтдали…

Березину показалось, что при этих словах во взгляде князя мелькнуло сожаление.

– Как смеешь ты, пёс поганый, волхв, Бога единого, святого хулить! – раскатистым рыком оборвал князь речь Ярилы, но профессору показалось, что властитель гневается уж слишком театрально и что делает он это больше для публики. – Уносите ноги вон обое, пока терпение моё не иссякло! – добавил князь и махнул рукою в сторону отделанных золотом и камнями широких входных дверей.

Ярила не двинулся с места.

– Я уйду, князь, – проговорил он, и в его тоне, словно в зеркале, отразилось то сожаление, которое Березин отметил чуть ранее в глазах князя, – но не тебе судить, кто правый, а кто виновный. Ибо и ты, князь, и любой человек ответ перед собой держите, не перед грецким богом. Вспомни, князь, давно ли для твоей услады семь сот жён и девиц жили у тебя по разным дворам княжеским и не всегда по воле своей? И тогда волхвы тебе указывали, что ты своё колесо судьбы тяжёлым грузом нагружаешь. И колесо это по тебе прокатится. Но не отвернулись мы от тебя тогда. Ибо ты был силён ведением, и был справедлив в суде, и землю и людей защищал. Но со временем увлёкся ты обычаями грецкими, силе внешней царя их позавидовал. Войну вести стал не защиты или славы ради, а ради товаров богатых грецких. Ошибки свои ты знал, князь, ибо ведаешь, но грецкие хитрецы, боясь меча твоего, желая тебя сделать слугою царя своего, измыслили тебя на путь ложный увести. Внушили тебе простой способ от вины избавиться – их богу поклониться, и, дескать, всё, что до того было, тебе простится. А ты обмануться был рад, князь. – Березин вздрогнул от нарастающей силы голоса Ярилы. Профессор ожидал гневного окрика князя или звука мечей, доставаемых из ножен, но все присутствующие словно застыли, слушая волхва. Березин бросил взгляд на Ярилу и понял почему. Положение тела и голос старика излучали колдовскую силу, влажные глаза его светились уверенностью и глубинной человеческой энергией. Березин моргнул, чтобы избавиться от наваждения и отвести взгляд.

– …Вместо очищения себя – тяжёлого, благородного труда, достойного правителя – ты принял ложь, – продолжал Ярила, никем не прерываемый. – Отказался от семи истинных богов в себе, через коих сила твоя притекает, и принял одного измышленного бога вовне и думал, что на него переложил всю тягость ошибок своих. И, чтобы удобнее обмануться было, себе на ухо нашептал, что бог грецкий – источник силы их. Но от тягости не избавился ты, князь, – Ярила умолк на мгновение и продолжил уже тише, – и нас, ведающих

, опасаться стал из-за стыда и вины. И раздачей дармового хлеба и овощей на улицах дела не исправишь. Не веришь ты в правоту свою, князь, а чтобы себя убедить, над людьми насильничать решил, всех на свой путь ложный поставить. Но принуждением других ко лжи от своей лжи не очистишься. И потому, Владимир Святославич, по древнему праву волхвов на вече, яко волхвы тебя в княжение утверждали, я тебя лишаю силы и звания князя. И ведение твоё – уже слабее, нежели прежде, теперь скорее и скорее убывать будет.

И только Ярила умолк, всё вокруг пришло в движение: бояре и князь повскакали с мест, старшие дружинники, присутствовавшие по обычаю на вече, рывками повытаскивали мечи из ножен. Олаф Игоревич одним прыжком покрыл расстояние, отделявшее его от Ярилы, и занёс меч.

– Стой! – рык князя перекрыл шум. Отпихнув загородившего ему дорогу дружинника так, что тот отлетел в сторону, князь двинулся к волхву. Оказавшись с ним вплотную, он спросил вкрадчиво:

– Ты, волхв, стало быть, всё ведаешь лучше моего? И что будет завтра, видишь?

– Ясно вижу, Владимир Святославич, – твёрдо отвечал Ярила. Жестом он подозвал Березина и взял его за руку.

– А что с тобой сегодня будет, знаешь, волхв?! – повысил тон формально лишённый сана князь.

– Буду далече отсюда и служить истине и людям в том помогать, – ответил Ярила и шепнул Березину: – Втори!

– Не угадал, волхв, – взревел князь и молниеносным движением выдернул меч из ножен.

«…Служить истине и людям в том помогать», – повторил Березин тихо, решив, что в этот раз гибели избежать не удастся и что Ярила просто собирается встретить смерть с честью. Не до конца веря в реальность происходящего, профессор как заворожённый следил за надвигающимися блестящими лезвиями мечей. Звуки произнесённой Ярилой фразы эхом стояли у него в ушах.

Движение мечей вдруг замедлилось, словно воздух приобрёл свойства плотной вязкой резины. Внезапно сцена отодвинулась, и Березин со стороны увидел круг, образованный боярами и князем с дружинниками, опускавшими мечи. В центре круга должны были стоять он и Ярила, но почему-то он оказался пустым.