На пороге двадцатого века

Очухавшись от первоначального шока и получив от офицеров палками по хребтине, солдаты постепенно ввязались в позиционную перестрелку, что Суботину было выгоднее всего на данный момент. В старой кумирне не было никого, зато вид оттуда открывался замечательный. Он выслал вперёд троих стрелков: гряда, уходя на север, имела пологий склон, начинавшийся между казармами (где роща и заканчивалась) и вокзалом. Остальные склоны её были достаточно круты и трудны для подъёма. Доносившаяся снизу перестрелка легко «читалась» опытным ефрейтором, в данный момент, судя по «работе» «мадсенов», атакующие прижимают огнём, дабы гранатомётчики могли забросить свои «гостинцы»… И точно, вскоре раздались хлопки.

Штабс-капитан курил, наблюдая, как его разведчики спокойно, словно всё происходило на учениях, не давали высунуться никому из китайцев. Снайпер (странно, что Старик, люто ненавидящий англичан, употребляет их термины, но это не его дело…) методично отстреливал неосторожно высунувшиеся головы. Суботин ещё раз поразился чутью комбата, ведь Англо-бурская ещё не закончена (хотя уже ясно, что последние проиграли), а он смог организовать специально подготовленных стрелков. Ай, молодец, офицера снял, пулемётчики… Нет, успели. А то стрелять удумали, макаки…

– Голову не выставляй, – просипел ползущий следом Иван.

– Понял, – прошипел Осип. Тот всего на пару лет старше него, а ведёт себя словно дядька. Двадцатипятилетний стрелок от обиды начал шустрее шевелить конечностями…

– Зад не отклячивай, – раздалось за спиной, – а то отстрелят.

И словно в подтверждение пара пуль подняла фонтанчики земли рядом с Осипом. Это подействовало куда лучше, чем наставление Ивана.

Добравшись до каменной оградки, идущей вдоль утоптанного постоянной шагистикой плаца, они положили перед собой по две «колотушки». Хотя расстояние для броска было довольно большим, шагов семьдесят, оба были уверены, что хоть одна граната (причём с «рубашкой», с готовыми осколками) да попадёт внутрь. Ну а далее бросок к стене и пару «эфок» (за простецкое «ЯЙЦО» ефрейторы и унтеры мордовали так, что небо с овчинку казалось) в окна…

Первая граната угодила чуть выше проёма и, отскочив, упала, эффектно взорвавшись, но совершенно безопасно для цицикарцев. Бросок Ивана был более точным, его «гостинец» попал внутрь, однако стрелять оттуда не перестали. Осип, раздосадованный своей оплошностью, подскочил и пару лишних секунд примеривался, получив касательное ранение пулей в бок, но в этот раз попал. Попал и его напарник, сразу после броска побежавший вперёд.

– Ты как? – заметив кровавую полосу у Осипа, спросил Иван.

– Да нормально я, – чуть сморщившись, ответил тот.

– Тогда за мной, – и, пригнувшись, засеменил к ближайшему окну.

А позади уже слышался топот и сдавленное дыхание остальной группы. Заткнув столь досаждавшее им окно, штурмовая группа начала привычную работу: внутрь летели гранаты и штурмовые заряды, а следом появлялись стрелки, добивавшие уцелевших защитников. Неаппетитно, просто тяжёлая и грязная работа… Защитники левой казармы были вырезаны под ноль. Правая до этого момента была лишь под плотным ружейно-пулемётным огнём. Увидев, чем это может для них обернуться, обороняющиеся начали выкидывать из окон оружие и на ломаном русском кричать, что они сдаются. Суботина этот вариант устраивал даже больше, чем штурм, и он, приказав командиру второй полуроты навести здесь порядок, взял четвёртый взвод и пошёл в сторону вокзала, откуда раздавались частые выстрелы орудий бронепоезда и трескотня перестрелки. Подпоручику же Миханошину предстояло тщательно проверить все закоулки, опросить пленных (раз орали по-русски, то и отвечать смогут, куда денутся?) и, самое главное, выставить секреты, чтобы китайцы не смогли проделать то же самое, то есть захватить врасплох.