На пороге любви

Клеон собрала своих коллег, чтобы обсудить передовицу, написанную ею. Она предполагала поместить ее в следующем номере «Салона». Это был преднамеренно вызывающий текст, полный отход от традиций высокопарных строк на «чистоплюйском жаргоне», как Клеон называла только что ушедшую в печать передовицу. В таком виде ее текст был к тому же вызовом руководству, и поэтому ей хотелось проверить реакцию своих коллег на него.

– Эту передовицу предполагается использовать, – говорила она, – для подготовки к тому, что грядет, – Клеон была совершенно убеждена в этом, – для публикаций нового стиля, охватывающего более молодые возрастные группы.

– Есть какой-нибудь прогресс? – спросил Бен. – Потому что если есть, дайте мне знать, тогда я тоже смогу перейти к свежей рекламе. Я не хочу засорять безвкусной старомодной чепухой новый, с иголочки журнал.

– К несчастью, Бен, пока нечем порадовать. Каждый раз, когда я затрагиваю эту тему в беседе с мистером Ферсом, я чувствую себя так, словно пытаюсь преодолеть несокрушимое препятствие. На всякий случай, – предупредила Клеон, – помалкивайте о моей передовице. Я не буду спокойна, пока она благополучно не окажется в наборе. То, что ведет к приемлемой перестройке журнала, – жизненно важно, потому что помогает расчистить путь новым публикациям. Сегодня вечером я уеду домой на уик-энд. Когда я вернусь, то снова возьмусь за мистера Ферса.

Рик усмехнулся:

– Он скоро будет сыт вами по горло.

– А что, это идея – изматывать его, пока он не сдастся, – рассмеялась Сара.

– Вода камень точит, – прокомментировала Джоанна. – Единственная сложность состоит в том, что мы все умрем к тому времени, когда он изменит свое мнение.

После того как все ушли, Джоанна показала на стол Клеон:

– Похоже, что вы собираетесь открыть комиссионную лавку. Что вы хотите сделать со всеми этими побрякушками?

– Носить, – пошутила Клеон, взяв сверкающую имитацию диадемы и прикладывая ее к своим волосам.

– Эта штучка мне нравится, – сказала Джоанна, без особого успеха пытаясь прикрепить диадему к волосам Клеон. – Видимо, это все для фотографий? – Она посмотрела на черные туфли. – Они просто потрясающие! Можно примерить?

– Не стоит. Их наденет модель, а потом они будут возвращены оптовику. Вам нравится этот пояс? Девушка, занимающаяся контактами производителей с массами, принесла его, чтобы показать мне. Она хотела, чтобы я представила его в нашем журнале. – Клеон состроила гримаску. – При таком положении дел мне, наверное, придется просить на это разрешение у исполнительного директора.

Джоанна вышла и впустила высокую стройную девушку, ожидавшую приема. Клеон подумала, что, судя по внешности и осанке, та, несомненно, модель.

Девушка представилась:

– Дениз Митчэм из Дома Франциза. Насколько я поняла, мне предстоит сегодня сниматься для «Салона».

– Совершенно верно. – Клеон открыла дверцу одного из длинных стенных шкафов и достала чемодан. – Вся одежда здесь. И все конечно же от Франциза. Нам не позволено представлять что-нибудь еще. – Она печально улыбнулась. – Хоть это все прекрасно, но несколько поднадоело.

Девушка обернулась на звук открываемой двери.

– Привет, Эллис, – сказала Дениз, подходя к нему и касаясь его плеча игривым жестом. – Совсем как чужой!

– Привет, Дениз. – Он был бесцеремонен. – Извини, последнее время я был занят.

Она надула губы:

– Я все понимаю, дорогой. Ты больше не любишь меня. – Дениз снова похлопала его по плечу, взяла чемодан и вышла.

Клеон вертела в руках свой блокнот. «Еще одна из его гарема, – думала она. – Несомненно, он один из самых популярных ловеласов Лондона». Тут она заметила передовицу, над которой работала, и постаралась прикрыть ее листом бумаги.

– Снимите это.

Клеон чуть не подпрыгнула от внезапного приказа, решив, что Эллис заметил ее движение.

– Что – это?

Он кивнул на ее голову, и она, подняв руку, почувствовала диадему, которую забыла снять.

– Она поддельная, – продолжал он ехидным тоном. – Я-то думал, что такая ценительница настоящего, как вы, должна была бы понимать это. В любом случае это вряд ли улучшит внешний вид деревенской кошечки.

Раздосадованная его критикой, Клеон сдернула диадему со спутанных кудрей. Эллис уселся на угол ее стола:

– Сегодня тот день, когда блудная дочь возвращается домой, не так ли? Каким поездом вы едете?

Она ответила:

– Я уйду на полчаса раньше. Вы не против?

– Вряд ли я уволю вас с работы только за это. – Он улыбнулся. – Но имейте в виду, что в понедельник утром вы должны быть на месте вовремя. – Эллис взял скрепку и начал гнуть ее. – Наверняка Айвор будет в восторге, увидев вас. Я думаю, он не раз звонил вам после вашего переезда?

– Нет, ни разу. – Эллис был удивлен. – Я сама звонила ему. – Клеон сцепила руки и разглядывала их. – Обычно он предпочитает, чтобы инициативу проявляла я. Он слегка... – Клеон поколебалась, вздохнула и закончила: – ...слегка застенчив.

Эллис сидел, покачивая ногой и ничего не говоря. Скрепка была уже разогнута в прямую линию.