На пороге мира

– Она – Герой Империи, спасшая жизнь наследнику императорского престола. Она достойна всего по высшему разряду! – также хмуро ответил Иван.

– Как скажешь, – отвернувшись, не стал спорить Лео.

* * *

На церемонии было много людей. Большинство – официальные лица. Съемка не велась. Меры безопасности обеспечивались на высшем уровне. Ведь тут присутствовал весь выпуск Академии СИБ этого года, сама региональный координатор, кураторы выпускников. А их лица не должны оказаться на каких-либо записях, особенно всех вместе, дабы избежать риска в будущем.

Также тут были и все детдомовцы, близко или далеко знакомые с Гонцовой.

Была тут и Настя Каменских с Пашей Вересовым, да и вся их остальная компания.

– Лень, не знал, что ты орденоносец, – пожал руку Леониду Паша. – У вас с Ленкой и правда все серьезно было?

Леонид не стал отвечать на этот вопрос. Только поднял свой тяжелый взгляд, и Паша сам все понял.

– Как хоть все случилось-то? Слухов много, толком ничего не известно, – спросил он.

– Утонула. В озере Нево. Судмедэксперты говорят, судорога… Свело ноги, и… и все. Мстить некому.

– Судьба, значит, такая… А она что, правда капитан СИБа была? – спросил Злобин.

– Да.

– Блин, а я ей про вас с Одноглазым языком трепал. Мол, авторитет, район держит, все дела… – почесал он пятерней в затылке.

– Не меньжуй, Щербатый, – серьезно ответил Леонид. – Ленка своих не сдавала.

– Ты-то откуда знаешь? – хмыкнул Злобин.

– Знаю, – просто ответил тот.

Сегодня он был без своих обычных очков и оттого на Вежливого Кролика не тянул совершенно. Скорее уж на давящую глыбу. Спорить с ним не хотелось.

– Ты тоже из СИБа? Оттуда и блестяшки? – кивнул он на Золотые Звезды, висящие на груди Леонида.

– Нет, – ответил он. – Я из контрразведки.

– Знала я, что очкарик непрост, знала. А все равно неожиданно, – сказала Настя, подошедшая к их компании. – Дважды Герой?

– Долгая история, – не стал вдаваться в подробности он.

– А она?

– Принцу Ивану жизнь спасла на Камбодже, – кратко пояснил Леонид.

– Вместе там были?

– На Ривьеру собирались. Отдохнуть хотели. В море покупаться… – нахмурился Леонид. – Докупались.

– Ладно, не переживай так. Против судьбы не попрешь, – чмокнула его в щеку Настя.

Леонид коротко кивнул.

* * *

Прощание, похороны, застолье… День был длинный и тяжелый. Завершился он для принца Ивана в постели с Анной. А для Леонида тренировкой в пустом зале училища.

Он размеренно крутил учебными саблями ката и упражнения, не включая свет. Не открывая глаз.

– Я знал, что найду тебя здесь, – раздался в тишине, нарушаемой лишь тихим шелестом-свистом клинков о воздух, голос полковника Воскресенского. – Как в старом детском мультике из тех, что запомнились мне в детстве, говорил персонаж по имени Сакаки Сио, «мастер каратэ сотого дана»: «Ну, любой может сомневаться в своих способностях. Когда это накатывает, просто мочи макивару. Когда испуган, просто мочи макивару. И если что-то не так, просто мочи макивару. Если потерял веру в себя, мочи макивару! Тренировка – единственное, что никогда не подведет».

– Инструктор, – опустил клинки и в приветствии повернулся к Алексею Викторовичу Леонид.

Полковник был экипирован влегкую, не стесняющую движений ферритовую броню. В руках он держал четыре сабли в ножнах.

– Я слышал про Меконг, Леонид, – сказал он и положил сабли на пол.

– Осуждаете? – склонил голову набок Леня.

– Нет, – ответил Воскресенский, распрямляясь. – То, что мы с тобой практикуем – сабельный бой. Это искусство быстро убивать. Учиться этому, ни разу не почувствовав, как клинок в твоих руках рассекает плоть врага, все равно что учиться сексу, дроча в яблочный пирог. Вроде что-то похожее есть, но суть совершенно другая и смотрится смешно.

– Вот как? – склонил голову к другому плечу Леня.

Сейчас он не был тем потухшим созданием, что третьи сутки ходило по Новопитеру, механически выполняя какие-то действия. Нет, сейчас он был собран, спокоен, уравновешен. На лице его не играла улыбка Ангела, взгляд его не поливал окружающее пространство «лучами тепла и любви».

Он был спокоен, собран, уравновешен. Взгляд его был внимательным, острым и цепким. Лицо бесстрастным, не выражающим ничего. Никаких эмоций. Чистый лист, гладь воды. Словно бы у него и вовсе нет лица. Только глаза, и те все равно что оптические блоки системы наведения. Но при том живые, подвижные.

Он был собой в эту минуту. Таким, каким его не знал никто из ныне живущих. Тем самым «объектом 11013», самым страшным детищем лаборатории Л-51.

Дело в том, что все три проекта Л-51 стопроцентно сработали на Тринадцатом. И выжил мальчик лишь потому, что ему повезло с порядком этих проектов.