На пороге прошлого

– Иди, мой дорогой, и всех перекусай, – мстительно произнесла я. – Можешь немного погрызть даже всадников, я мешать не буду. Особенно вот этого, – и, указав на телохранителя, я взяла каанчи под руку. – Пройдемся.

– Как скажешь, дайнани, – кивнул тот и бросил взгляд на мою руку, однако вслух ничего не сказал, а я, чтобы он не мучился невысказанным вопросом, пояснила:

– В моем мире этот жест считается жестом вежливости. Мужчина предлагает женщине руку, чтобы она могла опереться на нее. В этом нет ничего предосудительного, лишь поддержка. Дайн дурного не увидит в том, что я держала под руку другого мужчину. Так, стало быть, твой отец ездит в Курменай без дела?

Очередная смена темы для беседы была стремительна, и каанчи вновь опешил.

– Отец? – переспросил он. – Почему без дела? Без дела туда далеко ехать.

– Он ничего не покупает, порядков не перенимает, а ездит часто, – удивилась я. – Или так Курменай нравится?

– Почему ты спрашиваешь? – озадачился Шакин.

– Любопытно просто, – улыбнулась я. – Мы заговорили о Курменае, ты обмолвился, что отец с братом там бывают часто. Я подумала, что им нравятся курменайские товары или порядки. Но ты ответил, что я ошибаюсь, и потому мне любопытно, зачем ездить часто в таган, который находится от вас не так уж и близко. Не хочешь отвечать? Почему?

– Почему не хочу? – каанчи устремил взгляд на дорогу, где впереди нас уже резвились два приятеля: Ветер и Гереш. Так и не покусанные ягиры шли за нашими спинами с Шакином, но молчания теперь не нарушали. – Я думал, ты расскажешь о своем мире, а ты всё о моем отце спрашиваешь.

– Так зачем же он ездит в Курменай?

– Если скажу, ты будешь смеяться, – как-то нехотя произнес мой собеседник. Я ответила укоризненным взглядом, и каанчи усмехнулся: – Отец к Кашуру ездит. Говорит, что каан Курменая умный, советы хорошие дает.

– Правда? – искренне изумилась я. – А почему не тебя, а брата к Кашуру берет? Ты старший каанчи, а к умному советчику он младшего возит.

– У Кашура дочь еще не замужем. Отец хочет, чтобы брат на ней женился. Возит его, чтобы посмотрели друг на друга, поговорили. А чтобы Кашур добрей был, каан с ним разговоры ведет, слушает, что тот скажет. У Кашура сына нет. Если брат на его дочери женится, Курменай получит. Я в Долгих дорогах кааном буду, и брат без челыка не останется.

Ах, как интересно получается! Если Шакин не обманул, то Галзы с пеной у рта не Кашура поддерживает, а для младшего сына старается, чтобы и тот таган получил. Да не какой-нибудь, а Курменай! То есть из младшего каанчи Долгих дорог в великие кааны? Или муж каанши великим не станет? Впрочем, это-то как раз мелочи. Великий или нет – всё пустой звук. Главное, что Галзы пойдет на поводу у Кашура, чтобы тот дочь за сына выдал. Да и сам младший каанчи ради челыка расстарается. Но зачем же на самом деле приехал Шакин?

– Тебе нравится путешествовать? – спросила я с улыбкой.

– Не понимаю…

– Ну, – я коротко вздохнула, – путешествовать – это посещать новые места, узнавать, чего еще не знал. Как, например, съездить в Курменай или Айдыгер. Да попросту в другой таган.

На этот раз Шакин задумался. Я не торопила его с ответом, но поглядывала, наблюдая за выражением лица.

– Хм, – наконец хмыкнул мой собеседник. – Я почти не покидал своего тагана. В Курменай ездил всего несколько раз, когда был еще ребенком. Отец показывал мне харат. Потом уже юношей, мы покупали подарки моей матери и двум другим женам отца. Еще дважды уже взрослым. Один раз, когда хотел купить красивый подарок моей невесте, потом еще раз, но уже жене. Это было после свадьбы.

– Так ты женат? – удивилась я. Юглус говорил, что каанчи засматривается на наших девушек, но права на трех жен он пока не имел. Только после того, как наденет челык. – Я не знала, почему-то даже в голову не пришло спросить раньше.

– Уже нет, – он невесело усмехнулся и посмотрел на меня. – Метель забрала мою жену. Она из нашего тагана, но из другого поселения. Попросилась родителей навестить, а до ночи вернуться обещала. Я думал, что там и заночевала, утром ждал, а днем сам поехал. Мать сказала, что дочь еще с вечера уехала. Искали, но только когда снег сошел, нашли. Прошлым летом женился, а до весны уже овдовел.

– Ох, – я ощутила неловкость.

После обернулась к Юглусу, и он прикрыл глаза, подтверждая слова каанчи. Значит, ягиры об этом знали. Наверное, и Танияр знал, конечно, знал. А я попросту не интересовалась личной жизнью нашего гостя.

– С ней никого не было? – невольно спросила я, удивленная отсутствием сопровождения для жены будущего каана.

– Нет, одну бы по зиме не отпустил. Чтобы от зверья отбиться, если нападут, с ней прислужник поехал. Он знатный охотник…

– Прислужник?

– У нас не принято ягиров женщине давать для охраны, – рассеянно улыбнулся Шакин. – Да и не от кого молодую кааншу защищать. Врагов нет.

Я кивнула с пониманием. Не пришлая, рядом племен нет, разбойники на дорогах отсутствуют. Только голодный зверь, потому охотник в охранники был дан. В Зеленых землях ягиры тоже за кааншами до меня не ходили. И за мной бы не ходили, будь я тагайни.