На пороге прошлого

Анжар поравнялся с Элькосом и Ашит, после махнул рукой, и движение по порталу возобновилось. Первыми вышли сыновья каана, старший из которых являлся алдаром. Следом шагнули вооруженные воины Лесной тени. За ними появился Кулчек в сопровождении Уриншэ, а потом начали выходить воины Холодного ключа.

Казалось, этот поток не иссякнет никогда. Ягиры всё шли и шли, а оказавшись на поляне, расходились на две стороны и выстраивались в несколько рядов. Первый строй возглавлял Уриншэ, второй – алдар. Все они были безоружны, как и сказал Анжар. Но за спинами ягиров Холодного ключа стояли ягиры Лесной тени. Их ленгены были обнажены и прижаты плашмя к плечу. Этот знак не нес прямой угрозы, но был предупреждением, что клинок будет пущен в дело, едва для этого появится повод.

Единственным, кто направился в нашу сторону, был Кулчек в сопровождении Анжара. И когда они приблизились, каан Холодного ключа опустился перед Танияром на одно колено и склонил голову.

– Прости, дайн, – произнес Кулчек. – Мы признаем свою вину и готовы принести тебе клятву, скрепленную огнем Белого Духа.

Танияр сжал плечи каана ладонями и вынудил подняться на ноги. Заговорить он не спешил, но с минуту смотрел в глаза Кулчека, тот взора не отвел. И вот тогда мой супруг произнес:

– Ты не мне клянешься, Кулчек, ты клянешься Белому Духу. Я всего лишь стал исполнителем Его воли. Отец милостив, вещая пришла не по моему зову, Он прислал ее. Значит, и вправду желает вашей клятвы. Да будет так. Вещая, – позвал маму дайн, – окажи милость.

Ашит, так и стоявшая рядом с Элькосом на месте, где закрылся последний портал, обернулась к хамче и велела:

– Разожги огонь.

Магистр посмотрел на шаманку, и мне вдруг подумалось, что между ними происходит диалог, которого мы не в силах ни услышать, ни понять. Потому что Элькос вдруг медленно кивнул. После повел плечами, будто заставляя себя расслабиться, поднял к небу лицо, закрыл глаза и…

– Ох, – выдохнула я.

Не было огня в прямом его понимании, но посреди поляны взвилось ослепительно белое пламя, в середине которого стоял Элькос. Неистовое ревущее пламя, от которого потянуло холодом. Сила Белого Духа! Вот что это было. Не из разрозненных искр, но спаянная воедино. Чистейшая энергия, наполнявшая этот мир.

А потом шаманка, подняв руки над головой, произнесла сильным, уверенным голосом:

– Кто ждет воли Отца – на колени!

Я посмотрела на мужа, но он остался стоять. Да, разумеется. Нам желание Белого Духа было известно, и поэтому никто из айдыгерцев не исполнил приказа шаманки. Остались стоять и Балчут с Улбахом. А вот Перим и Ханам послушались, как послушались и все пришедшие тагайни, от кого клятв не ждали. Но, похоже, сейчас творилось иное таинство, и вовсе не то, что происходило под стенами Иртэгена в прошлом году.

– Вам воля Создателя известна! Клянетесь ли исполнить ее?!

– Клянемся! – понеслось дружным хором по поляне.

– У кого душа чиста и нет в ней предательства, говорите!

– Клянемся! – откликнулись мужчины.

– Отец услышал вас и принял клятву!

Ашит ударила в ладоши, и глаза мои расширились, потому что вдруг вновь раскрылись порталы, только было непонятно, по чьей воле это произошло. Шаманка не обернулась, а хамче всё еще «пылал» в белом огне. А мама раскинула руки, и ледяное пламя помчалось к людям, преклонившим колени. Но не только. Оно ворвалось в порталы и рассеялось где-то за их пределами, похоже связав и тех, кого не было сейчас на поляне.

– Кто обманул, того постигнет кара, – произнесла шаманка, и на поляну вернулся летний зной.

Сияние «костра» угасло, и Элькос, чуть покачнувшись, на миг склонил голову на грудь. Но вот он передернул плечами, поправил волосы и, галантно предложив Ашит руку, повел ее в нашу сторону. И лишь в этот момент я осознала, что успела замерзнуть, пока пылал белый «огонь». Обняв себя за плечи, я подняла взгляд на Танияра. Его взор был устремлен на Кулчека, и в нем легко читалась ирония. Последний, почувствовав, что на него смотрят, обернулся к дайну.

– Прости, – снова произнес каан. – Я был слаб и поддался страхам. Теперь я понял, что задумал Кашур, и больше его слушать не стану.

– И меня прости, – сказал подошедший Уриншэ.

– Меня тоже, – добавил алдар.

– Кто я, чтобы таить злобу, когда Отец простил, – ответил Танияр и посмотрел на Элькоса. – Морт, отпусти ягиров в Холодный ключ. А вы, – теперь он вновь обратился к вернувшимся отступникам, – идемте с нами. Будем говорить. Для того и собирались.

Улыбнувшись супругу и кивнув гостям Айдыгера, я подошла к названой матери. Она посмотрела на меня, после подняла руку и провела ею по моим волосам, обняла лицо ладонями и вдруг порывисто прижала мою голову к своему плечу. Так удерживала за затылок с минуту и так же резко отпустила и отступила сама. Но вновь подняла руку и прижала ладонь к моему лбу.

– Думай, дочка, думай, – сказала мама, глядя мне в глаза.

– О чем? – удивилась я.

– Придет время, думай. Глазам не верь, верь мыслям, тогда не ошибешься.

– Мама…

Но она уже отвернулась от меня и позвала:

– Хамче, открой-ка мне путь к дому. Моя дорога быстра, твоя еще быстрее.