На пороге войны (СИ)

Йон напал первым, попытавшись сразу перехватить инициативу, но тело слушалось неважно, и он с трудом отклонил несколько хороших выпадов. Они разозлили его. Изматывающее заключение, которое должно было ослабить, подпитывало Силу, заставляя сражаться свирепо и безжалостно. Мастерством фехтования Йон не отличался, но на его стороне было преимущество в виде опасного оружия. Тщательно выбирая моменты для атаки, основное внимание Харсин уделял обороне, пусть от этого поединок и шёл медленнее, чем он хотел. Но у Харсина была цель, и цель рассекала воздух красными всполохами, ясно рисуя грань между ним и смертью. Подстёгивала одним лишь фактом своего существования.

С каждой секундой затянувшегося сражения ярость усиливалась. Жажда крови застилала глаза, и концентрироваться становилось сложнее. На Йона посыпались беспорядочные, агрессивные удары. Увлёкшись, Харсин чуть было не пропустил размашистую атаку по корпусу, но вовремя отступил. Меч рассёк тунику, оставив болезненный ожог на коже. В порыве гнева Харсин вытянул ладонь, попытавшись применить на противнике Хватку Силы. Управление энергией давалось ему хуже, чем ближний бой, но сейчас застигнутый врасплох Йон на миг потерял равновесие.

Ошибка, стоившая ему жизни.

Поспешно выставленный блок не помог избежать удара, нацеленного в ведущую руку. Лезвие хоть и не способное отсечь конечность полностью, глубоко прожгло её выше запястья. Йон не успел перекинуть меч в другую кисть и не сумел удержать его, когда противник Силой потянул рукоять к себе. Раненый ситх предпринял несколько жалких попыток уклониться, но всё закончилось в тот момент, когда он остался безоружным.

Харсин эффектным движением обезглавил провинившегося ученика и только тогда позволил себе с облегчением выдохнуть. Запах горелой плоти, боль от полученной раны и торжество от собственного триумфа сливались в упоительное чувство восторга.

Оно быстро закончилось, когда Харсин увидел недовольное лицо Даэра.

— Предпочли бы его победу? — со злостью спросил ученик, до скрипа сжимая рукоять обретённого оружия.

— Я обещал простить его, но не оставлять в живых, — равнодушно ответил повелитель. — Йон потерял свою ценность. Мне не понравилось, что ты думаешь слишком много и к тому же позволяешь гневу властвовать над собой. Его должен направлять ты, а не наоборот. Но об этом потом. Возвращайся в свою каюту. Занимайся… чем вы, ученики, там обычно занимаетесь: вероятно, планируете заговоры и репетируете речь перед Императором. Утром я желаю видеть тебя чистым, приглаженным и радостным — у нас встреча с моффами, и не хочу, чтобы они думали, будто тебя подбросили мне под дверь.

Ярость становилась невыносимой. Внутренний голос требовал пресечь все эти издевательства, но разум говорил, что действовать ещё слишком рано. В конце концов, это всего лишь слова, а слова не могут ранить так, как световой меч.

И скоро чистокровка это поймёт.

3. Самый важный урок

Три недели его обучения тянулись целую вечность. Вероятно потому, что обучением оно не являлось. Повелитель с Харсином практически не контактировал, и ученик был полностью предоставлен самому себе, пока проводил дни в крепости Даэра на Бостирде. Несколько раз они покидали планету ради скучных столичных приёмов — задачей Харсина на них было найти колонну покрепче и подпирать её, пока учитель шепчется с такими же высокомерными чистокровками и холёными моффами. Всё остальное время ученик упражнялся с боевыми дроидами, медитировал, иногда от скуки просматривал библиотеку мастера, в которой хранилось множество файлов и книг. Лорду, кажется, нравилось военное искусство: редкие трактаты соседствовали со стандартными имперскими пособиями, и его обширной коллекции позавидовала бы и Каасская Академия.

Тем не менее, бездействие угнетало. Харсин постоянно искал удобный момент, чтобы предложить мастеру поручить ему какое-нибудь дело. Да хоть к торговому конвою приставить. Но лорд Даэр дни напролёт проводил за закрытыми дверями своего кабинета, куда доступа не было ни у кого, в том числе и у Харсина. Встретиться с учителем никак не получалось, а вне стен крепости говорить не разрешали. Демонстративное пренебрежение Даэра своими обязанностями отзывалось жгучим возмущением. Неважно, какими были их взаимоотношения — чистокровка должен был наставлять Харсина и обучать пути ситха, но он упрямо продолжал игнорировать наличие у себя ученика.

Не считая проблем с мастером, жизнь на Бостирде оказалась не так уж и плохой. Еда была отменной, одежды — удобными, слуги и рабы относились с почтением. Наверное, вырасти Харсин в подобной среде, а не пробуждаемый в пять утра дубинкой Маоры, тоже стал бы таким же заносчивым засранцем, как Даэр. Ещё… Ещё он приглянулся одной рабыне-тви’леке, и она уже несколько раз пробиралась ночью в его покои. Харсин безусловно понимал, что девушка всего лишь пытается упрочить своё положение при господине, но, что сказать, её попытки выглядели весьма искренними.