На поверхности

— Нельзя ложиться спать до тех пор, пока не наступит ночь. Ты знаешь, что смена часовых поясов может привести к нарушению суточного ритма.

На его губах появилась улыбка, когда он прижал их к моему подбородку.

— У меня были планы на нас перед сном.

— Неужели?

Мое тело, измученное Играми и полетом, ожило при этих словах.

— Определенно.

Я подумала об этом, и мое тело согласилось — мы были полностью согласны с планом Адама.

— Сначала я хочу принять душ.

Кивнув, он отошел от меня, и я почувствовала, что люблю его еще больше, потому что не хотела бы принимать душ вместе с ним.

В тот момент я была махриме с ног до головы. Я не воняла, но была потной и грязной, и мне не хотелось, чтобы он прикасался ко мне такой.

Старые привычки умирали с трудом, и хотя я больше не придерживалась каких-либо правил моей культуры, чистота была не тем вопросом, на который я готова была пойти на компромисс. Это слишком укоренилось во мне.

Так что я приняла душ в одиночестве, хотя мне ужасно хотелось чувствовать Адама внутри себя, когда я стояла под роскошной насадкой и лившаяся из нее вода казалась дождем на моей коже.

Возможно, в другой раз.

Когда я буду чистой.

Скептически хмыкнув при этой мысли, я занялась наведением чистоты. Я намылилась и побрилась, затем смыла с себя пену и повторила так еще дважды. Когда моя кожа начала скрипеть, я вытерлась, увлажнила ее и обернула вокруг себя влажное полотенце.

У меня не было намерения иметь какую-либо преграду в виде одежды между мной и Адамом в постели, но в квартире было очень много окон, поэтому, хотя мы и находились не на первом этаже, я не хотела устраивать для кого-то непреднамеренное пип-шоу.

Выйдя из наполненной паром ванной, я прошла на кухню, открыла холодильник и увидела, что в нем есть какие-то основные продукты. Схватив пачку апельсинового сока, я собралась открыть дверцу настенного шкафчика, но увидела, что на ней нет ручки. Попытки открыть ее снизу также ни к чему не привели.

Какое-то время я смотрел на нее в замешательстве, но затем появился Адам и надавил на дверцу, на которую я смотрела, отчего она распахнулась, обнажив много стаканов, кружек, тарелок и всевозможных сервировочных блюд.

— Ха, класс, — пробормотала я, потянувшись за стаканом, который дважды вымыла и трижды ополоснула, прежде чем налить в него апельсиновый сок.

Сделав большой глоток, я предложила сок Адаму, потратив секунду на осознание того факта, что в квартире было две ванные комнаты, потому что сейчас я смотрела на частично обнаженного Адама.

Он все еще был мокрым после душа, на его мышцах застыли маленькие капельки воды. Секунду я смотрела на его грудь, а затем мои брови удивленно приподнялись. Неудержавшись, я протянула руку и потерла его левый сосок.

— Это новое.

— Проколол в прошлом году, — сообщил он и сделал еще один глоток сока.

Мгновение я наблюдала, как движутся мышцы его горла, сильные сухожилия удерживали мое внимание, пока он не перестал пить. Затем я снова взглянула на кольцо в его соске.

На его губах заиграла улыбка.

— Тебе нравится это?

Я не была уверена, нравится мне это или нет.

Серебро выглядело странно на фоне темно-коричневого соска, но это заставило наполниться мой рот слюной.

Прикусив нижнюю губу, я потерла кольцо, которое под моими пальцами было теплым.

— Думаю, да.

— У тебя будет много времени, чтобы привыкнуть к этому, — сказал Адам весело, а затем повернул плечо. — Это тоже новое.

Мой рот открылся, и мне стало интересно, как я пропустила, как не заметила татуировку, которая соединяла его плечи одним сложным узором. Затем, конечно, я вспомнила, что когда мы были близки, то обычно это был быстрый и жадный секс, когда меня прижимали к двери или стене.

Нет времени на исследование.

Черт, сейчас я пожалела об этом. Одежда это отстой.

Я крутила Адама, заставляя смеяться, пока пыталась разглядеть татуировку полностью.

Она была большой, в японском стиле. В треугольнике, расположенном вершиной вниз, была заключена невероятно реалистично прорисованная большая закрученная волна, пенистая шапка которой словно выплескивалась из-за треугольных стен.

— Идеально, — выдохнула я, обведя рисунок пальцем.

— Что ж, я старался изо всех сил, — поддразнил он. — Могу ли я теперь повернуться?

— Ты сейчас такой угодливый, — сказала я, прищурившись, когда Адам снова повернулся ко мне лицом.

— Милая, я был рожден для того, чтобы угождать тебе, — ответил он. — Но в данном конкретном случае вижу, что ты устала. И была такой с тех пор, как я встретил тебя у кофейни.

Я задумалась о том, прав он или нет, но потом вздохнула, потому что даже это было слишком сложно.

— Если бы ты могла видеть, какие у тебя сейчас большие глаза, детка, — прогрохотал он и обхватил мой подбородок рукой, к которой я тотчас же прижалась, — ты бы поняла, почему я сейчас такой властный.

— Ты всегда властный, — проворчала я.

— Верно, — признал Адам, — но не всегда. И не с тобой. Если бы я был властным с тобой, то последние два года мы бы жили в грехе.

Я наморщила нос.

— Ничто в том, что есть между нами, не является грехом.

Проклятием — да, но не грехом.