На поверхности

— Это странно, но хорошо, — выдохнул я. — Ладно, это совсем не романтично.

Смех Теи сказал мне правду — она была согласна. Искренне.

— Да, это не так. Но я знаю, что ты имеешь в виду.

— Знаешь?

От облегчения я едва не упал со стула.

— Знаю. — Улыбка Теодозии была слабой, а взгляд, как ни странно, был направлен не на меня, а казалось, скользил вокруг меня. Над головой, сбоку. Что бы она ни видела, она улыбалась и, ревнуя, я повернулся, пытаясь понять, на кого она смотрит. Но кофейня была пуста. Даже скучающий официант куда-то пропал.

— В чем дело? — спросил я хрипло.

— Ты счастлив, — просто сказала она.

Я моргнул. Она не ошибалась.

Я был счастлив.

Теодозия потянулась к своему яблоку и откусила его, другая ее рука сжалась вокруг моей. В ее движениях была оживленность, своего рода нетерпеливое подпрыгивание, заставившее меня понять, что она тоже счастлива.

И это было как вишенка на торте.

Глава 6

Тея

Тогда

— Я не понимаю.

Смеясь, я пробормотала:

— Где ты это нашел?

— Гугл, конечно.

Это было на следующий день, и мы снова ели банан и яблоко. Зная, что персонал не будет возражать, я принесла контейнер с крекерами, овощами и арахисовым маслом и поставила его между нами на стол.

Жуя сельдерей, я посмотрела на экран телефона Адама.

— Что-то правда, а что-то нет, — сказала я после беглого чтения и повернулась к Адаму, наслаждаясь прикосновением его руки к моей и ощущением его дыхания на своей щеке. — Но, честно говоря, я забыла некоторые традиции. Ну, почти большинство из них.

Адам изучал мою культуру, а это означало, что он прочитал о ней больше, чем я за последние годы.

Это заставило испытать чувство вины, но читая об обычаях моего народа я чувствовала замкнутость и клаустрофобию. И…облегчение от того, что мне больше не нужно быть частью всего этого и проживать так свою жизнь.

Тогда я почувствовала себя еще более виноватой. В смерти не было свободы живым, но я вела свою жизнь так только потому, что осиротела.

— Я хорошо помню этот, — пробормотала я, коснувшись одного абзаца на экране и увеличив его. — Бабушка никогда не поднималась на второй этаж дома. Она всегда посылала меня. Мама и папа жили в кибитке. Папа перевозил нас, но каждые пару месяцев, когда заканчивалась работа, мы всегда возвращались к бабушке, а верхний этаж никогда не использовался, если только там не останавливалась я.

— Почему? — у него удивленно вытянулось лицо. — Я смотрел «Лучшая свадьба в таборе», поэтому знаю, что невесты не остаются со своей семьей, а сливаются с семьей своего мужа.(Прим.: Big Fat Gypsy Weddings — британский документальный сериал, транслируется на канале TLC).

Я округлила глаза, услышав такое, а затем рассмеялась, представив, как Адам смотрит ради меня TLC. Он определенно был больше похож на любителя спортивного кабельного канала ESPN.

— Ты смотрел такое?

— Из-за тебя? Конечно. Я хочу понять.

Я фыркнула.

— Что ж, тут нечего особо понимать. Я так не живу. Иначе, мы бы с тобой не разговаривали. Мы бы не ели за одним столом. Я бы не стала пить этот кофе, и моя нога не касалась бы твоей. — И я бы не почувствовала вышеупомянутое дыхание на своей щеке.

Глаза Адама глаза расширились, и он быстро прокрутил статью вниз, словно искал доказательства. К счастью для него, я вспомнила об этом. И, к еще большему счастью, игнорировала свое наследие.

— Мужчины и женщины обычно не контактируют, если это не семья. Мужчины-цыгане и женщины-гадже могут встречаться, это нормально, но наоборот? Не-а. Я бы не стала пить этот кофе, потому что эту чашку — чашку махриме — неправильно вымыли. Но я делаю это только дома. И я бы не касалась твоей ноги, потому что мои ноги тоже махриме. Все, что ниже моей талии. Я бы не… — я скривилась, — …заразила тебя этим.

— Заразила меня этим? — повторил Адам озадаченно.

Я пожала плечами.

— Да. Я не следую старым обычаям, потому что бабушка умерла, когда мне было восемь. Я не могу вспомнить многое. К тому же это тяжело. Я живу с горгерами с тех пор, как меня поместили в систему, и повезло, что они терпят странные вещи, которые я делаю.

— Что это за странные вещи? — спросил Адам с явным любопытством.

Не уверена, что кто-нибудь когда-нибудь интересовался мной так как Адам, но это было естественным.

В конце концов, он был моим единственным.

После нескольких ночей, которые я провела в попытках что-нибудь вспомнить, в моей голове всплыло слово, которое бабушка использовала, чтобы описать это — джило. Это было так давно, что я не могла вспомнить, что означало это слово, и даже не могла произнести его, но оно пришло мне в голову сегодня утром, когда плавала, и с тех пор я пыталась понять, как это объяснить.

— В основном это связано с чистотой. Бабушка привила мне это как ничто другое. Сейчас я делаю это не потому, что это я махриме, а потому, что для меня это нормально.

— В этом есть смысл.

— Правда? — спросила я, улыбаясь, потому что дразнила.

Должна признаться, мне было приятно, что Адам читал об этом.

О том, что меня больше не волновало, потому что я не вела такую жизнь.