На пределе

Я не понимала, что произошло, но чутьё подсказывало, что Сора не пришел вовсе не потому, что не хотел. Просто не смог. И эта мысль грела меня все шесть часов полёта в холодной громкой железной коробке.

Поговорить было невозможно. Лис, так я его прозвала, время от времени только спрашивал о моём самочувствии, а я думала, как рассказать ему о своём положении, чтобы подстраховаться. Если он будет знать, он будет защищать во что бы то ни стало, я уверена.

Когда мы приземлились, меня трясло от страха. Лис помог выбраться из транспорта, где я свободно осмотрелась. Это было чистое поле, в котором была обозначена вертолётная площадка, а рядом стояла точно такая же железная птица.

Мы отошли чуть дальше, и наш транспорт громко взмыл в воздух и улетел. А с другой стороны бежали люди с автоматами, которых я по первому же впечатлению признала мусульманами.

— Лис, — просипела я не своим голосом.

Мужчина обернулся и внимательно на меня посмотрел, ожидая дальнейшей реплики, но фраза «Я беременна» встала костью в моём горле, и я несколько секунд пыталась её продавить, пока не взяла себя в руки.

— Лис, если со мной что-то случится, то знай, что я не одна. Я беременна.

Он несколько секунд в ступоре смотрел на меня, а потом выплюнул под ноги громкое:

— Дура!

И я была с ним согласна, как никогда.

Дура. Полная дура.

Духи подбежали к нам довольно резво, нацелив автоматы. Мы же были беззащитны. Звягин сразу предупредил, что вооружать нас не имеет смысла, мне только бронежилет выдали по требованию.

— Вперёд! — скомандовал один из мужчин, сопроводив приказ движением дула автомата в сторону транспорта.

Я осторожно зашагала с поднятыми руками. Во рту было сухо и очень хотелось пить, но, как назло, фляжка с водой отданная волком висела на поясе и протягивать к ней конечности могло быть чревато.

Интересно, как быстро чеченские снайперы их снимут если они решат нас расстрелять сейчас? Что-то мне подсказывало, что им хватит и пары мгновений, но пользы обществу это не принесёт. Бессмысленное и беспощадное убийство.

Нас посадили в вертолёт, одели на головы чёрные мешки, пахнущие пылью, и долго везли в неизвестном направлении. Когда транспорт приземлился, нас с Лисом вывели, не снимая с головы тряпок, а затем заставили подниматься по лестнице. А ещё точнее по трапу. Звук шагов по нему я ни с чем не перепутаю. Уже в самолёте с моей головы сняла мешок какая-то мусульманка в чёрной одежде, махнула рукой, чтобы я шла за ней через шикарный салон, а после завела в какую-то комнатку с двуспальной кроватью. На ней лежала чёрная ткань. Я через мгновение поняла, что это хиджаб, и только по тому, что женщина без умолку трещала и указывала попеременно то на себя, то на меня, пытаясь донести, что я должна переодеться при ней.

Я сначала качала головой не соглашаясь, но она нашла более веский аргумент. Открыла дверь и махнула рукой, чтобы через секунду вошёл мужчина с автоматом, который ухмыльнулся так, что мне стало понятно: либо хиджаб, либо пуля в лоб.

И единственно верным было послушаться и не создавать себе лишних проблем.

Когда он вышел, я сняла с себя всю одежду и с помощью всё той же мусульманки облачилась в их одеяние. Вещи и бронежилет были тщательно досмотрены и унесены из самолёта. Причём не только мои, но и Лиса, которого тоже заставили переодеться и избавиться от протеза, в котором, к сожалению, поместили его передатчик. Мой же остался при мне. Резинка для волос не вызвала у женщины никаких подозрений, что не могло не радовать.

Нас с Лисом усадили в кресла и заставили пристегнуться. Только после этого самолёт начал движение.

Полёт длился ещё часа три. Разговаривать нам с Лисом было категорически запрещено. Вставать и передвигаться только в случае крайней необходимости. Когда же самолёт пошёл на посадку меня колотило хуже некуда. Я боялась Аргена. Боялась, потому что не понимала, что ему нужно от меня, и не представляла, чем может обернуться встреча с ним.

Перед выходом на нас снова надели мешки. Спускаться по трапу в хлопчатобумажной ткани, свисающей отовсюду, было крайне неудобно. Я то и дело норовила наступить на край платья и кубарем покатиться вниз.

После нас усадили в машину и ещё около часа куда-то везли. Я успокаивала себя мыслью, что передатчик работает. Что ничего его не глушит. А потом даже крохи этого спокойствия схлынули, когда машина остановилась, дверь открылась и я услышала голос Аргена:

— Здравствуй, борзая девочка Лиза.

Глава 14

У меня внутри всё тряслось, когда Звягин разворачивал карту на столе. Они казались такими медленными. Я понимал, что это моя тревога, но ничего не мог с собой поделать, чтобы не выплёскивать в собственную кровь адреналин и раздражение, которые меня разъедали.