На прибрежье Гитчи-Гюми

Вскоре приехал за щенками Фред. Расставаться с ними было тяжело до боли. Он, естественно, выбрал именно тех двух, которых я хотела оставить.

– Лулу, сюда! – сказала я и протянула ей щенков. – Попрощайся со своими детками. Может, никогда их больше не увидишь.

Она, похоже, встретила это известие с облегчением. Рождение щенков для нее было шоком. Она никогда не любила собак и себя собакой не считала. Будь она человеком, она была бы бесстыжее меня и Мариэтты, вместе взятых. Стоит появиться какому-нибудь новому существу мужского пола – она тотчас впадает в экстаз. При первой же возможности убегает в дома, где есть мужчины. Ее вид обычно производит отталкивающее впечатление (она толстовата, что из-за безволосости еще сильнее бросается в глаза), но в дом ее обычно пускают – из жалости.

Попав к чужим людям, она немедленно норовит забраться в хозяйскую постель. А еще напускает на себя самый трагический вид, без слов пытаясь поведать им о том, как несчастна была ее жизнь в родном доме. Однако, получив все подачки и объедки, она неизменно возвращается: без нас ей не на кого злиться и раздражаться.

Завидев Фреда, она, раскинув лапы, повалилась на спину: требовала, чтобы он почесал ее роскошный живот. Он машинально начал ее гладить, а она теребила его, давая понять, что ей нравится, когда это делают поэнергичнее.

– Вот так? – спросил он рассеянно. – Слушай, может, пойдем прогуляемся? – Лулу вскочила и принялась возбужденно лаять. – Я это не тебе, – сказал он, – а Мод.

– Ты уже выписал чек за щенков? – спросила я.

Он взялся за ручку.

– Готово! Теперь пойдешь?

– Нет, – ответила я. – Слишком холодно.

– Пройдись с ним, Мод! – сказала мамочка.

Она размахивала чеком на шестьсот долларов, чтобы поскорее высохли чернила. – Прогулка пойдет тебе на пользу.

– Тогда пусть с нами пойдет Леопольд, – сказала я. – Он будет моей дуэньей.

– Зачем это тебе дуэнья? – возмутился Фред.

– Бедняжка Леопольд, – сказала я. – Малыш целыми днями торчит на кухне. Ему нужен свежий воздух.

– Не нужен мне никакой свежий воздух! – сказал Леопольд.

– Нет, нужен! – сказала я.

– Я не собираюсь на тебя нападать, – сказал Фред.

– Знаю, – ответила я. – А что, если я на тебя нападу?

– Пожалуйста, пойдем прогуляемся, – попросил Фред. – Чего ты боишься? Если понадобится, я смогу себя защитить.

– Не будь так самоуверен, – сказала я. – Ты свой шанс уже упустил.

– Ты же сама сказала, на улице слишком холодно, поэтому нападать на меня ты не станешь. Разве я не выписал твоей матери чек на шестьсот долларов? Ну сделай для меня хоть такую малость. Или ты боишься, что на сей раз я откликнусь на твой призыв?

– Не откликнешься! – сказала я. – Между нами ничего не будет! Один раз я на тебя напала, теперь все, хватит, с меня довольно. Такова жизнь. Надеюсь, этот урок пойдет тебе на пользу. Ну ладно, пошли.

Я схватила с вешалки промасленную рабочую куртку Пирса и вышла. Пронизывающий ветер обжигал лицо и бил по ногам. Деревья понуро раскачивались, словно ежась от холода. Воздух был ледяной и промозглый, и только слегка подванивало подтаявшей грязью и палой листвой. Как я мечтала выбраться из этой мрачной унылой дыры с мерзко шелестящими соснами, с кустами болиголова, на которых вечно висят обрывки туалетной бумаги да рваные кроссовки, закинутые туда пьяными подростками!

Из-за Гитчи-Гюми слышались взрывы. Почему, вдруг подумала я, мы никогда туда не ходим? Мы с Мариэттой могли бы отлично развлечься – проводили бы испытания служащих полигона. Правда, большинство военных либо гомосексуалисты, либо калеки. Впрочем, нашлась бы, наверное, пара-тройка полноценных особей. Теперь уже поздно – все равно со дня на день уезжаем.

Меня нагнал Фред с дверной ручкой в кулаке.

– Зачем тебе понадобилась наша дверная ручка? – спросила я раздраженно. – Будь добр, верни ее на место.

– Я ничего не делал! Она сама отвалилась.

– Ну так ввинти ее обратно. Или ты даже на это не способен?

– Ничего не понимаю! – нервно забормотал он. – Я до нее едва дотронулся, а из нее как посыплются пружинки. – Я окинула его таким презрительным взглядом, что он сник окончательно. Совершенно незачем было ему рассказывать, что эта ручка постоянно выпадает. Он засунул ее обратно в дверь и спустился по ступенькам. – Это еще пригодится, – сказал он и высыпал мне в ладонь какие-то пружинки и шурупчики. – Их можно поставить на место, я просто не понял куда.

– Пошел гулять – так гуляй, – сказала я и зашагала к лесу. Некоторое время мы шли молча. – Ну что, нагулялись?

– Я думал, мы поговорим.

– Ну, говори.

– Ты что, совсем бесчувственная? Почему ты такая злая?

– Я не злая, – сказала я изумленно. Я вовсе не хотела быть злой и искренне удивилась тому, что он воспринял все именно так. – Мне надо двигаться дальше, Фред. Неужели ты не понимаешь? Дело вовсе не в тебе. Просто я выросла. Стала другим человеком. Ясно тебе?

– Мне показалось, что между нами что-то есть, – сказал он. – Что-то особенное. Не просто секс.

– Секс-шмекс, – сказала я. – У меня есть цели в жизни, устремления, желания, потребности.