На прикладе насечки, на сердце рубцы

Степан понял, что она существует в реальности. Но вот девушка смотрела на него, как на призрак. Даже подошла к нему, коснулась руки.

– Ты же погиб, – сказала она.

– Кто тебе такое сказал?

– Герман. Мой муж.

– Герман – твой муж?!

На Степана снизошло озарение, и он хлопнул себя по лбу. Ну как же он сразу не догадался, кто отбил у Ольги мужа!

– Так вышло…

Даша совсем не изменилась за восемь лет. Вокруг глаз ни единой морщинки, кожа гладкая, наверняка упругая и нежная, как персик. Как зрелый, согретый солнцем персик… И не располнела она, не осунулась. Статная, грациозная…

– Может, вы объясните мне, что здесь происходит? – спросил следователь.

– Лейтенант, я две ночи не спал, – выразительно посмотрел на него Степан. – Это моя старая знакомая, мне показалось, что я увидел ее во сне. Ляпнул, сам не знаю, что…

– Ладно, вы тут пообщайтесь, а мне выйти надо…

Следователь вышел, не закрыв за собой дверь.

Даша сделала это за него. Встала спиной к выходу, будто перегораживая ему дорогу. Одета она с иголочки, наверняка от кутюр, бриллианты на шее, в ушах… А куда делись зеленые изумруды из глаз?

– Я думала, ты погиб.

– Меня чуть не убили. Но я выжйл.

– Ты везунчик.

Даша смотрела на него с интересом женщины, которой приглянулся мужчина. И, похоже, при этом она удивлялась себе. Вычеркнула Степана из своей жизни, втоптала в грязь его память, а вот он объявился, и все вернулось… Хотя что могло вернуться? Ведь она никогда не любила его. Но ведь и не брезговала им… В постель к нему ложилась с удовольствием. Он-то чувствовал, что ей очень нравилось с ним.

– А ты?

– Мне тоже повезло.

– Я мог бы сразу догадаться, кто Германа совратил… Сначала ты совратила меня. Хотела узнать, где деньги. Потом ты забралась в постель к Гринчуку. Но и с ним ничего не вышло… Зато удалось с Германом. Ты вернула деньги, да? Или не совсем?

– Во-первых, с Гринчуком ничего не было, ему хватило и обещаний. Во-вторых, мне нравилось совращать тебя. Ну, а в-третьих, я рада, что ты вернулся…

– Пойди, скажи об этом мужу.

– Какой же ты шутник! – жеманно улыбнулась Ваша.

Она подошла к Степану, обогнула его мягкой кошачьей походкой. Ему даже показалось, что она мурлыкнула, нежно коснувшись пальцами его щеки. Возбуждающий запах ее волос и тела воспламенил кровь.

Обогнув Королькова, она встала у него за спиной, ее рука мягко легла ему на плечо.

– Не надо ничего Герману говорить. Ты меня раньше не знал… Так будет лучше для нас.

– Для нас одинаково или больше для тебя?

– Для нас одинаково… Скажи, ты соскучился по мне?

Она губами коснулась его шеи. Степан будто прирос к полу, и тело его, казалось, онемело. Он и хотел оттолкнуть Дашу, но не мог.

– Я соскучился по ментам, которые отбили мне потроха. По просьбе Гринчука, между прочим…

– Я просила, чтобы он тебя не бил.

– Так я тебе и поверил…

– Пойми, мне очень нужны были эти деньги…

– Ты их получила?

– Да… И готова забыть, что ты обманул меня. А разве ты меня не обманывал? Ты отдал деньги сестре, а это мои деньги. Но я готова все забыть. И мы можем начать все сначала. Мы бы могли встретиться сегодня… или завтра… втайне от мужа.

– Мы сегодня уже встречались. Втайне от твоего мужа…

– Ты имеешь в виду эту встречу?

– Нет, мы виделись чуть раньше. Ты была в халате медсестры…

– Я понимаю, восемь лет в тюрьме, эротические фантазии бьют ключом… по голове… Или в голову?

– Я серьезно… Ты собиралась сделать укол моей сестре. Ты стреляла в меня… Я тебя узнал.

– Ты не болен?

Теплой своей ладошкой она коснулась его лба. Степан потянулся к Даше носом, понюхал ее. Порохом вроде бы не пахнет.

– Да нет, температура нормальная… Когда это было? Я так понимаю, совсем недавно.

– Да, около часа…

– Я думаю, что когда это случилось, ты позвонил Семену. Он позвонил нам в дверь, я ему открыла… Ты можешь спросить у него об этом. Как я могла так быстро обернуться, не знаешь?

Даша отошла от него, встала у двери, будто пред-вствуя скорое появление мужа.

– Я, конечно, могу спросить у Семена, – пожал плечами Степан.

Он думал, что Семен мог быть в сговоре с Дашей. Эта бестия способна на все.

– Может, спросить у твоей матери? – насмешливо добавила она. – Уж она-то видела, как мы садимся в машину. И я видела, как она плюнула нам вслед…

Степан задумался, приложив к подбородку согнутый палец. Уж на маму грешить было смешно.

Даша хотела еше что-то сказать, но вдруг распахнулась дверь, и в ординаторскую вошел Герман.

– Вот ты где? – облегченно вздохнул он, улыбнувшись Даше.

Заметил он и Степана.

– О! Степа! – искренне, как показалось, обрадовался он. Сам первый протянул ему руку, крепко ее пожал.

– А тебя ничего не удивляет? – спросил Степан.

– Удивляет. Что вы здесь с Дашей делаете?

– Разговариваем. Ей со мной должно быть легко. Ведь она не знала, что я якобы погиб. Я-то для нее никто. А ты должен знать…

– Ты погиб?!.. Ничего не понимаю…

– А разве Ольга вам ничего не говорила? – спросил Корольков, глянув на Дашу.

– Как она что-то могла сказать, если она в реанимации? – Даша обращалась к Степану, но смотрела на Германа. Это был взгляд влюбленной, обожающей мужа жены.

– А до этого?