На Пришибских высотах алая роса

И как не торопило его время, но он прежде хотел насладиться. Он мягким низким голосом шептал ей нежные слова, чередуя их с поцелуями, прекрасно понимая, что слова сейчас не менее важны, чем тон и тембр, которым они произносятся. Куда девался в эти минуты огрубевший и уже в меру циничный полковой разведчик. Луна и звезды, теплая июльская ночь и Катя видели страстно влюбленного нежного и в то же время сильного мужчину, готового отдать всего себя для наслаждения любимой. Он подхватил ее на руки и понес в комнату на кровать. Какое это счастье обладать телом любимой девушки. Свет лунного сияния, проникающий сквозь штору, создавал атмосферу таинственности. Они лежали в обнимку, переживая блаженство единения.

«Вот я и соединила душевное с телесным» – думала Катя. Она вспоминала Фрейда. Давно, еще до войны читала у него, что влечения являются понятием отделяющим душевное от телесного и, что они не обладают собственным качеством, а выступают лишь в качестве мерила, предъявляемого к душевной жизни. Той душевной жизни, которая является хранилищем внешних впечатлений и преемником внутренних возбуждений. Она вспоминала восхитительные ощущения трепета, пережившие несколько минут назад, которые возбуждали ее настолько, что она не чувствуя себя, как нечто самостоятельное и отдельное, растворялась в своем любимом. «Неужели такое возможно?» – спрашивала она себя и в ответ блаженно улыбалась. Только любовь может так кружить голову от возбуждения. Как же она теперь понимала Вильгельма, который с ума сходил, когда не мог помочь Люсе. «Да, влюбленные, они такие» – теперь она могла уверенно утверждать.

У них оставалось совсем мало времени. Косте надо было по темноте выйти из города.

– Как же мне не хочется уходить от тебя.

– А мне не хочется расставаться с тобой. Но у нас у каждого – своя война, и наша жизнь не принадлежит нам.

– Я все хотел спросить… кто этот немец, что был у тебя.

– Начальник лагеря для военнопленных. Я работаю в этом лагере. Он учился в Москве, его любимая девушка – партизанка, тоже здесь. Он мне помогает и спас от гибели.

– Первый раз слышу такое: немец– друг. Пока я только слышал, что немец – враг.

– Разные есть немцы, как и русские. У нас, ведь тоже предатели находятся.

– А где же его девушка?

– Она спит в другой комнате.

– А, как он тебя спас?

Катя ему рассказала инцидент с паспортом.

* * *

Константин уже год шагал по опасным непредсказуемым дорогам воюющей страны и много повидал. Было от чего задуматься. В некоторой степени он был в растерянности. Обстановка была просто катастрофической. Удручающе действовало осознание того, что враг воевал более умело и активно. Он широко прибегал к обходам и охватам, отчего многие воинские части просто распылялись, зачастую даже не успев оказать, сколько ни будь, действенное сопротивление врагу. Бесконечной бедой были танковые прорывы и непрерывная бомбежка с воздуха. Она деморализовала солдат. Гибель командного состава приводила к тому, что части оставались без командиров, без управления, не зная и не понимая, что делать и куда идти. Огромные потери личного состава за первые месяцы войны тяжело отразились не только на боеспособности войск, но и на морально-психологическом состоянии.

Конечно, он понимал, что Красная Армия, не может быть идеальной, как и все армии мира. Она была массовой, многомиллионной, призыву подлежали все подряд, и укомплектовать ее отборными кадрами при всем желании было невозможно. Поэтому добиться строгой воинской дисциплины и правопорядка в ее рядах было почти невозможно. С начала войны в нее влились миллионы разноликой публики, среди которой были и, мягко говоря, не совсем стойкие и волевые товарищи. Не каждому было легко выносить тяготы военного быта и его строгой дисциплины, не каждый четко понимал, что происходит на фронтах. Конечно, политзанятия проводились, но ведь не всю правду говорили, а поэтому остальное, что оставалось между строчек, солдаты домысливали по-своему. Отсюда и паникерство, дезертирство, отказ от выполнения боевых приказов. Часто встречалось не подчинение вышестоящим по званию, самовольное оставление позиций. На все это Костя насмотрелся за год войны. Многие солдаты и офицеры в круговерти боя, при выходе из многочисленных окружений отставали от своих частей, а некоторые сознательно бежали в тыл, прятались по домам или сдавались в плен. Было даже такое, что проявляли бесчинства по отношению к мирному населению. Это были криминальные элементы, но все это вместе взятое способно было разрушить самую стойкую армию и дезорганизовать тыл.