На Пришибских высотах алая роса

– Ну, вот, теперь мне есть зачем жить, – откинувшись, сказала женщина, – Как тебя зовут?

– Миша.

– Если у меня будет мальчик, назову Михаилом, если девочка – Михайлиной. У меня сейчас такие дни, что я понесу. Понесу от тебя ребенка… нашего, советского.

Мише так не хотелось покидать эту уютную каморку, разлучаться с необыкновенным теплом женского тела, но долг велел ему уходить.

– Я думал, что так и погибну, ни разу не побывав с женщиной, но судьба преподнесла мне подарок. Если будет ребенок, запиши на мою фамилию, Романов. Жив останусь, найду вас после войны.

Константин начал беспокоиться. По всем прикидкам Миша должен был уже вернуться, а он все не появлялся, и не появлялся. Он, не отрываясь, следил в бинокль за погребом. Наконец-то, фигура, одетая в белое, словно приведение, отделилась от стены погреба и направилась в сторону огорода. Костя решил, что возвращается Михаил, но мало ли кто это мог быть. Когда фигура была уже совсем близко, командир убедился, что это его боец.

– Чего так долго? Я уже волноваться начал.

– Так получилось. В доме семь немцев. Двое выйдут охранять дом.

– Уже вышли.

– Что? – не понял Михаил.

– Уже вышли. Охраняют.

Немцы ужинали долго. До полуночи. Бойцы тоже спали по очереди. Не спал только командир. Он все думал, как завладеть портфелем малой кровью. Их было пятеро и немцев пятеро в доме и два охранника на улице. Если получится снять их без шума, то силы будут равные. Это был почти роскошный расклад, ибо драться на равных им никогда не приходилось. Всегда силы были не равны в пользу врага, а результат – в пользу разведчиков, правда, всегда с потерями. Он понимал, что и сегодня могут быть потери. Мысленно представлял каждого, и не мог смириться с тем, что кто-то из них останется в тылу, не вернется в полк. Больше всего побаивался за Михаила. Он был самый младший в группе, и только второй раз с ними в разведке. Костя подумал о том, что какой-то не такой вернулся Михаил из погреба. Не выпил ли он там? При случае принюхался. Нет. Спиртным от него не пахло. Что же произошло в погребе? Но долго раздумывать над этим он себе не позволил, надо было до мелочи наметить весь ход операции.

Как и задумали, охранников сняли бесшумно, но в доме началась перестрелка. Кто-то из немцев успел включить свет. Костя увидел портфель, стоящий на стуле.

– «Пятый», портфель!

Чтобы не называть друг друга по именам, каждый из них имел свой номер. «Пятым» был Миша. Он ринулся к портфелю, в него выстрелили. Он упал. Стреляли из второй комнаты. Костя вскочил в нее и автоматными очередями положил двух дородных фрицев. В это время, повернувшись, он увидел в первой комнате Вильгельма, сидящего в нижнем белье на кровати, и направленный на него автомат «Третьего». Он рывком приблизился к «Третьему», и успел поднять ствол автомата. Очередь пришлась в потолок.

– Товарищ командир?!

– Так надо.

– Ты свободен. Уходи, – сказал он немцу.

– Я пойду с вами. Возьмите меня в плен.

– Хорошо. «Языком» будешь. Уходим.

Четвертый был убит в перестрелке, пятый смертельно ранен. Трое с «языком» и портфелем предрассветным морозным часом огородами уходили в лес. Олеся, так звали молодую хозяйку, унесла Мишу в каморку. Когда на стрельбу прибежали немцы, кроме убитых в доме никого не было. Они забрали трупы немцев, а дом подожгли.

Разведчики шли целый день, не останавливаясь, и не разговаривая, чтобы экономить силы. Им надо было уйти, как можно дальше, чтобы немцы их не догнали. И только вечером, когда совсем стемнело, командир объявил:

– Привал. Всем спать. Я подежурю.

Бойцы сразу же уснули, а Вильгельму не спалось. Не уверен он был, что Советы оставят его в живых, но и жить без Люси он тоже не мог. Он поступил так, потому что хотел отыскать Люсю, спасти ей жизнь ценою своего предательства. Он твердо решил перейти на сторону русских и работать на них, если они сохранят ей жизнь. По сорванной со стола скатерти, он понял, что ее взяли не немцы, а свои и она в руках СМЕРШа. С тех пор он не находил себе места. Он и в отпуск попросился, потому что ему надо было поговорить с отцом. Он просил его по своим каналам выйти на русских и узнать о судьбе Люси, но отец наотрез отказался.

– Мой мальчик, ты не понимаешь, во что ты меня хочешь втянуть! Какая Люся? Сколько таких Люсь гибнет ежеминутно! Ты знаешь, что такое гестапо и что такое сейчас Германия?! Здесь каждый третий доносит на первого. Пострадаем не только мы с тобой. Полетят не только наши головы, но и всего нашего разветвленного рода. Ни одного не оставят в живых. Даже, если мы ее найдем, нет никакой гарантии, что мы ей поможем. Нет! Это не возможно!

И Вильгельму пришлось возвращаться в Россию ни с чем. По дороге он встретил своего сослуживца, который любезно согласился его подвезти. Так он оказался в машине, в которой и везли портфель, интересующий советскую разведку.

– Не спится?

– Нет. А почему ты не дал меня застрелить? Почему поднял очередь вверх?

– Я тебя видел у Кати. Она мне рассказала, что ты ей спас жизнь, а я – тебе.

– Кати там больше нет. Она куда-то ушла. Оставила записку, чтобы мы ее не искали.