На привязи

Демьян подходит ближе, садится в кресло. Смотрит на меня выжидающе. А я подзываю к себе Алешку и беру его на руки.

— Клеймо, — говорю я и пытаюсь найти его у собаки. На животике. Оно действительно уже не такое яркое, да и подшёрстком заросло немного. Но разглядеть и понять можно.

Мужчина, с кем я провела сегодня ночь, точнее ее часть, с непониманием смотрит то на меня, то на собаку.

— Алешку мне подарил Игорь. Собаки олицетворение верности, преданности, редко у кого они не вызывают улыбки. Он белый, светлый, и не только окрасом — своим существованием. И, увы, не долгим. Собакам ставят клеймо тем же способом, как людям делают тату. Со временем немарким становится… — чем больше я произношу, тем яснее становятся глаза Демьяна. Не гречишный мед, а некрепкий, травяной чай.

Он прожигает меня ими, своими глазами. Вглядывается в мои. А потом резко поднимается и спешит наверх. Возвращается быстро, с ноутбуком на руках. Его он ставит на стол, что-то печатает, а затем вновь обжигает меня взглядом.

— Пароль десятизначный, — произносит он.

Я пытаюсь разглядеть клеймо. Точно восемь символов. Восемь. Это я и озвучиваю Демьяну.

— Не то, — в сердцах рявкает он.

— Подожди… четыре, три, один, восемь, два, девять, три, пять, — я произношу это и думаю, не сводя глаз с символов, вбитых под кожу, вожу по ним пальцами и замечаю небольшие отступы между каждым двумя цифрами. — А если? Если это значит: четыре тройки, одна восьмёрка, две девятки и три пятерки? Десять цифр получается…

Демьян стучит пальцами по клавиатуре.

Я слежу за ним, вижу в отражении глаз яркий экран монитора, а затем… Демьян начинает довольно улыбаться.

— Есть! — говорит он. — Подошел! Черт, — он откидывается на спинку кресла, — у нас получилось, Тина.

Оттого как он меня назвал, как он произнес, с какой интонацией… меня бьет ледяная дрожь. Как когда-то, как раньше…

Он тоже понимает, что назвал меня так. Было непроизвольно, по инерции. Демьян смотрит на меня. И черт-те что в его взгляде. Такая буря эмоций, разных, противоречивых даже. Сожаление в нем тоже есть. Оно давлеет.

— Послушай, я… — начинает он, отводя взгляд. — Прости. За то, что было тогда, и за то, что…

— Вот только не надо извиняться за эту ночь! — не сдерживаясь, рявкаю я. — А за остальное — прощаю. Время не до конца, но подлечило, — вот тут я немного лукавлю. Да, то время, что мы старательно избегали друг друга, подлечило. Но тех пары мгновений, что мы повели вместе этой ночью, было достаточно, чтобы растеребить былую рану.

— Ладно, — я встаю, держа Алешку на руках. — Пароль мы нашли. Заявление на восстановление паспорта я подала. Как только получу документы — уеду. А пока я могу снять номер в гостинице и не мозолить тебе глаза, — предлагаю я.

— Не надо. Оставайся здесь… Я уеду. Через два дня. А ты живи здесь, сколько надо.

— Это дом твоей невесты, — напоминаю я.

— Уже сомневаюсь. Возможно, я куплю другой… — он проводит рукой по лицу, озираясь по сторонам. — Оставайся. Костя позаботится о тебе, если что…

Фыркаю. Костя, ну конечно. Больше же некому. И дом он купит новый, чтобы в нем обо мне ничего не напоминало?

— Куда тебе перевести деньги? — спрашивает он. — Как договаривались, двадцать процентов…

— Мне ничего не надо, — хмурюсь в ответ.

— Тина, твою мать! — он вновь называет меня так и вновь меня бьет дрожь. Несколько секунд я стою и смотрю в его глаза, вспоминая, какими они были всего несколько часов назад, как они смотрела на меня… — Я очень виноват перед тобой… — он подходит ко мне, провоцируя лёгким напором, да еще его рука зачем-то касается мизинцем моей. — Правда, я тебя любил…

Опять, твою мать, опять в прошедшем времени! Оно всегда беспокоит своими воспоминаниями, часто непрошенными, часто теми, которые ты безумно хочешь забыть.

Ничего. Я многое забыла. Забуду и это.

Я усмехаюсь, отшагиваю. Но тут звучит вопрос:

— А ты, что ты чувствуешь?

Демьян спрашивает искренне, а еще с надеждой. Но мне кажется, что не с той, которую мне бы, возможно, хотелось. Он надеется, что я отвечу: ничего. И так будет проще… ему, а мне?

Снова вспоминаю, что у Демьяна есть невеста. Бедная девочка, она любит, небось, верит…

— Я тоже тебя любила, — отвечаю я, не поясняя, что любила три, пять секунд назад. А еще, совершенно точно, буду вновь любить через две… но Демьяну не нужно об этом знать. Он другого хочет.

Да, может, сомневается, и да, наша ночь могла повлиять на его чувства… Но, поздно, же? Наше время — прошлое? Которое, конечно же, прошло?

73

Весь день я провожу в комнате. Спускаюсь ближе к вечеру, чтобы выгулять Алешку. Демьяна дома нет, но зато Костя на боевом посту — в гостиной.

Собаку мы выгуливаем вместе. Идем по улице посёлка. Молчим, хотя мне пару раз кажется, что Костя хочет мне что-то сказать.

Алешка хромает, его лапа перебинтована, поэтому далеко и долго мы не ходим. А обратно я вообще несу зверя на руках. У ворот дома мы сталкиваемся с Демьяном — он только приехал, держа в руках небольшой пакет.