НА ПУТИ К СОЗДАНИЮ ПАРТИИ РАБОЧЕГО КЛАССА

— Вернёмся во времена Ленина. Он задаётся вопросом: как разрешить противоречие, когда должен быть и боевой отряд, и широкое распространение? Должно быть сплочённое ядро самых опытных и надёжных рабочих, имеющих доверенных людей в разных районах и связанное по всем правилам строжайшей конспирации с организацией революционеров. Такое ядро вполне сможет выполнить все функции, лежащие на профессиональной организации. Получается сетевая динамическая система.

— Не будем забывать, что это только шестой том, а у Ленина 45 томов работ. После революции 1905 года появились органы самих рабочих. Если Вы поедете на 4‑ю Красноармейскую улицу, там есть дом, где состоялось заседание Совета рабочих Петрограда. Эти самые особо доверенные лица были защищены тем, что представляли большие рабочие коллективы. Тронуть их со стороны буржуазии означало бы начать войну против всего рабочего класса. Кто руководил вооружённым восстанием в Москве? Совет рабочих Москвы. И, конечно, интеллигенты, профессионалы помогали и разъясняли, но когда наступает время действий, всё переходит в руки рабочих, и они становятся главными действующими лицами. Рабочий класс — это передовой класс. Освобождение рабочего класса есть дело рук рабочего класса. Рабочий класс — самый большой, и если он поднимется, остановить его невозможно.

У меня был интересный разговор с милиционером во время митинга на Васильевском острове, который проводил Михаил Дружининский. Это образованный товарищ, закончил Санкт–Петербургский университет, работал водителем трамвая. Он очень не любил, когда какие–то мерседесы заезжают на трамвайные пути и мешают движению. Он давал сигнал и если ему не освобождали дорогу, он продолжал движение. Причём, всякий раз его освобождали от ответственности за возможные аварии, поскольку их источником были нарушители дорожного движения. И вот был митинг за сохранение трамвайного движения. Всем было понятно, что без трамвайного движения Петербург остановится. И вот на этом митинге милиционер, который охранял порядок, говорил, что, мол, ничего у вас не получится, пришли бы войска, ударили по вам, и все вы разбежались бы. А я ему отвечаю: “Представьте, что если бы пришёл миллион человек, то все пушки стреляли бы в другую сторону!” Он подумал и согласился. То есть когда поднимается народ — это историческое событие, и остановить его никакими войсками нельзя.

— Но для этого народ должен быть ещё вооружён и теорией.

— Да. Есть сегодня такие “революционеры”, которым когда даёшь газету, они вопрошают — зачем нам ваши газеты, когда уже оружие раздавать будут? Ты ещё ничего не знаешь, какое тебе оружие? Чтобы ты пошёл в винный магазин и убил продавщицу?

— Как правило, так и получается. Заставь дурака богу молиться… “Дряблый и шаткий в вопросах теоретических, с узким кругозором, ссылающийся на стихийность массы в оправдание своей вялости, более похожий на секретаря тред–юниона, чем на народного трибуна, не умеющий выдвинуть широкого и смелого плана, который бы внушил уважение и противникам, неопытный и неловкий в своём профессиональном искусстве, — борьбе с политической полицией, — помилуйте! это — не революционер, а какой–то жалкий кустарь”.

“…Не защищать принижение революционера до кустаря, а поднимать кустарей до революционеров”.

В связи с этим вопрос: что сейчас надо делать, чтобы поднимать кустарей до революционеров?