На пути к вершине (СИ)

— Конечно, как я мог не догадаться, — пробормотал мужчина, но младший брат перебил его:

— Я получил знак, Сэмми! Это было невероятно! Этот сон…я видел не только гору. Она показала мне нечто большее, и я чувствую, что обязан дойти до конца.

Его бурный восторг не вызвал у Сэма никакого отклика. Тяжело вздохнув, он принялся шарить по карманам в поисках зажигалки.

Мысль о том, что нужно идти вперёд, теперь не просто тяготила его. Кошмар, явившийся ночью, оставил в душе нехороший след, разбередив потаённые страхи, и теперь Сэма преследовало странное навязчивое чувство, определить которое он был не в состоянии.

***

Тропа почти исчезла, затерявшись меж камней и утонув в снегу, запорошившем путь. Склоны горы стали круче, а расселины — шире, всё чаще и чаще братьям приходилось пускать в дело „кошки“ и ледорубы.

Смутное чувство, терзающее нутро, никуда не делось, а лишь усилилось по мере продвижения вперёд. Сам того не желая, Уайтири-старший стал вздрагивать от каждого шороха или дуновения ветра, судорожно оглядываясь по сторонам. Это не приносило никаких результатов: на горе они были одни, не считая мелких насекомых или птиц, парящих где-то в отдалении. От этого мужчина злился - на себя и на гору, попутно пеняя на всех, кто распространял нехорошие слухи о горе.

— Глупости, бред, нелепица, — бормотал он, вышагивая вперёд. — Нет тут ничего. Это был просто сон. Дурацкий сон. Посмотри по сторонам, Сэм. Сейчас день, светит солнце, и нет ничего страшного.

Это не помогало. Солнце действительно светило, но его свет теперь казался зловещим, а тёмные расселины словно таили неведомую угрозу, и, перебираясь через них, Уайтири боялся взглянуть вниз, чтобы на него в ответ не взглянуло…

Что?

То, что приходило ночью?

При мысли о том, что им предстоит ещё одна подобная ночь, Сэм покрывался холодным потом и сглатывал тугой комок.

***

— Синее небо… лиловая гора… солнце и луна, встречающиеся в небе…

— Что ты там бормочешь? — раздражённо взревел Сэм, вздрогнувший от того, что Харви, блаженно молчавший доселе, внезапно подал голос.

— Это картина, Сэмми, — чуть виновато ответил тот. — Теперь я знаю, как будет выглядеть шедевр, который я напишу. Который прославит меня. К чёрту абстракционизм. К черту невнятные каракули. Внутри моей головы — истинное искусство.

Далёкий от искусства Сэм остановился, резко обернулся и воззрился на брата, как на инопланетянина — столь резкое отречение от того, что Харви считал единственно верным смыслом жизни, ещё больше напугало и укрепило осознание того, что не всё то, что рассказывали про гору, было чепухой — тут в самом деле скрывалось неладное. Но что именно, Сэм сказать не мог, да и не хотел. Единственное, чего он желал — убраться подальше отсюда.

— Ладно, братец, — пробурчал он себе под нос, не желая развивать дальше опасную тему искусства и живописи. — Кажется, пора делать привал.

***

Ближе к вечеру то неясное чувство, что пульсировало в дальних уголках сознания Сэма, обрело пугающие формы. Сердце грохотало, как заводской станок, тревожно сжимаясь, а в ушах стоял комариный звон, иглой пронзающий мозг. Вдобавок, вокруг их пути стал скапливаться туман, в слоях которого взбудораженному Сэму мерещились неясные тени, мелькающие взад-вперёд.

И монотонный голос Харви, без умолку бормочущего себе под нос:

— Синее небо. Лиловая гора. Солнце и луна. Солнце и луна. Солнце и…

Впервые Уайтири всерьёз испугался первых, вкрадчивых шагов безумия.

***

Существо неподвижно сидело на выступе скалы, водя из стороны в сторону безносой головой, задранной к небу. Его круглые, словно блюдца, глаза, в глубине которых пылал жёлтый огонь, беспокойно вращались, то сощуриваясь, то распахиваясь во всю ширину.

Существо ждало.

Они скоро должны подойти. Перед приближением Двуногих воздух всегда сгущается, и в нём чувствуется тот сладковато-терпкий запах, присущий только им.

Вдали послышались неясные голоса. Существо подобралось и неуклюже приблизилось к кромке выступа, замерев в охотничьей позе. Вот оно!

***

Массивный выступ нависал над ними уродливой крышей, темнея на фоне вечереющего неба. Стало заметно холоднее, и туман, уже почти подступивший к пяткам, стал плотным как кисель; казалось, его можно было резать на кубики, будто перестоявшее желе. Неожиданно с неба повалил снег, налипая крупными хлопьями на лицо и мешая обзору.

Сэм неуклюже покрутил в руках трос с прицепленным к нему крюком, прицеливаясь. До вершины оставалось немного, и они решили переночевать на этом выступе, чтобы сделать назавтра последний рывок.

Харви пристально наблюдал за ним. Блаженно-отсутствующее выражение ушло из его глаз, уступив место цепкому, колючему блеску. Сэм спиной ощущал, как брат смотрит на него, но что-то сковывало его язык, не давая переброситься с Харви и словом.

Верёвка, свистнув, взлетела наверх. Крюк звякнул о камень и, не найдя опоры, скользнул обратно; братья еле успели отскочить в сторону, дабы уберечь головы.

— Ладно, — сдавленно прохрипел Сэм. — Попробуем ещё раз.