На пути Орды

– А помнишь, когда приклеенная лошадь сдохла тогда у Ахмеда? – Шило говорил таким тоном, что можно было подумать, что это было на самом деле. – Вот же он с ней намучился, бедный Ахмед!

– Не оторвешь дохлятину от задницы, не сбросишь…

– А друзья шутят: «Неужели, Ахмед, это падаль так пахнет?»

Ужас исказил лица гонцов, видевших пару часов назад муки пострадавших от колдуна людей Хубгэ…

– А, девушки!.. – начал было Жбан и осекся, заметив отставших было связанных русских пленниц. – Вот же они! Вот наши девочки!.. – обрадовался он. – Их мы себе заберем. Колдун нас как раз за девочками этими послал…

– Куда вы вели-то их? – спросил Шило.

– В дар хану Берке от повелителя, от Чунгулая.

– Ага! Колдун сказал, что у вас еще кое-что есть в дар хану э-э-э… Берке… Гони-ка, чего там у тебя?

Старший гонец протянул мешочек.

– Вот это хорошо! И что-то еще есть, верно?! Правильно! А третье где?

– Ничего больше нет! – прижал к груди руки старший гонец. – Клянусь Небесами!

– Я знаю, не пугайся так. Все, так все! Чего у вас нет, того я сроду не возьму. – Жбан кивнул Шилу и сказал по-русски: – Пора отходить… Я поведу, ты прикрывай…

– Девочки, быстро в лес! – тут же распорядился Шило. – Левее, сквозь кусты, – за Жбаном, через топь.

– А нам-то что теперь делать? – в отчаянии воскликнул гонец.

Шило, готовый улизнуть вслед за Жбаном и девицами, замер на секунду на обочине лесной дороги.

– Колдун сказал: пусть татары едут, пусть расскажут правду…

– Кому?!? Лучезарному хану Берке или повелителю, Чунгулаю? Кому рассказать правду?

– Да это все равно – кому! – мотнул головой Шило. – Главное – правду! – Шило поднял наставительно палец: – Правду, одну только правду и ничего, кроме правды!

С этими словами Шило исчез в кустах.

* * *

– Не понимаю! – Катя развела руками, – Выходит, легенда врет! Всем же известно, что Степана Разина схватили, вместе с братом его, – в клетке в Москву привезли и казнили на Болотниковской площади! А по легенде его медведица задрала, а брат и вовсе своей смертью умер. От огорчений.

– А что неясно-то? Разгадка простая: спецслужбы царские Степана Разина настоящего схватить не смогли, упустили, а работу надо свою показать, умелую? Ну вот, подставе какой-то голову и отрубили! Кто его в лицо-то в Москве знал, настоящего Стеньку Разина, Семена Наковальню то есть?

– А зачем Наковальня вообще назвался другим именем? Чем разбойник Наковальня хуже разбойника Разина?

– Ничем не хуже. Обычная кликуха. Если бы он своим настоящим именем назвался, то могли бы царские стрельцы его родных схватить, – брата Егора, например. Приехали сюда, брата взяли бы, – заложник! «Сдавайся Семен, а то брата твоего, Егора, на кол посадим!» Поняла? А так – донской казак Степан Разин! Они раз, спецбортом: прям с дивизии Дзержинского – и на Дон! «Где тут Степан Разин проживает?» – «Не знаем. Ни разу такого не слышали, – им отвечают. – Такого нет. И не было никогда». И концы в воду.

– Ты, кстати, не обратил внимание, что записка на бересте каким-то уж больно литературным языком нашкрябана?

– Обратил. Но так бывает. Он, Семен, бегал, а в голове крутилось, крутилось… И все четко расставилось. Мысли.

– У меня чем больше думать, тем гуще каша в голове.

– А у меня не так. Я один раз этим даже от милиции спасся. Мне девять лет было, мы мячом окно разбили в ментовке, на улице Пржевальского. Ну, они выбежали и стали нас ловить. Я пока от них уворачивался, так здорово все продумал, – оправдания и извинения, – что когда меня сержант за штаны с забора стащил, – ухватил, гад, в последний момент, я ему такую речь выдал, любой сенатор отдыхает. Он обалдел и даже отпустил, а он меня за руку уже держал…

– И что ты?

– А я упал перед ним на землю и тут же под забор нырнул. И все! Ушел.

– Здорово!

– Да! Ребята потом мне сказали: ты просто Джеймс Бонд! Там под забором дырка – кошка не пролезет.

– А ты пролез?!

– Я ж ловкий! Я ж со страху!

– Круто, слушай! …А с княжной, ты понял что-нибудь?

– А это просто враки. Никогда я в эту песню не верил. Да разве ж так мужик настоящий поступит? Ну, ты сама посуди! Вот ты представь: на моего батю вдруг его бы взвод по пьяни наехал бы: «Нас на бабу променял…» Да как же это можно: взвод на бабу променять? Нравится мне княжна, и точка! «Я наутро бабой стал? Обижаешь! Ну-к встань, кто сказал?!» И чмок в рюхало, – чтоб базар фильтровал… Только так! …Или ты скажешь, что батя твой, Михалыч, мать твою ради трепа в полку утопит? Сомневаюсь я что-то…

– А что ж он тогда, ну, Наковальня, кабатчику рассказал, что снял все украшения с княжны, перед тем как утопить?

– А что он должен был ему наплести, по-твоему: я, ребята, Стенька Разин, а драгоценности мне сама княжна подарила? Конечно, нет! Соврал первое, что в голову пришло. А дураки в это поверили и песню сочинили.