На пути в вечность

– В этом году к нам приезжает необычный новенький, – сказала Сиири. – Я хочу, чтобы кто-нибудь присмотрел за ним. Этому нет доказательств, но один действующий герой сообщил, что у парня глаза светятся красным.

Вероника кивнула.

– Ты хочешь, чтобы я за ним шпионила?

– Я хочу, чтобы он был под наблюдением из Мира грёз, – бесстрастно сказала Сиири. – Он не должен знать, что мы держим его под контролем, да и люди тоже. Сама понимаешь, сейчас не те времена.

Конечно, не те. Хрупкое доверие между мирами людей и богов только-только начало восстанавливаться.

– Хорошо, – кивнула Вероника. – Кто он?

– Кристофер Лоуренс. – Сиири протянула ей фотографию. – Ни во что не ввязывайся, не лезь сама. Если что – сообщай мне.

Вероника снова кивнула и взглянула на фото. Мальчишка, каких тысячи – приятное, открытое лицо, светлые взлохмаченные волосы, тонкие губы. Выглядит лет на шестнадцать, если не старше, но если только собирается приехать в Санктум – значит, ему максимум четырнадцать. Идеальная работа – не выходить из Мира грёз, сидеть у Видящего кристалла и присматривать за необычным мальчишкой.

Осталось только не провалить это задание. Иначе, с тоской думала Вероника, она найдёт способ лишиться этого проклятого бессмертия. И совсем не так, как её отец…

Глава вторая. И я узнал, что мои замки стоят на колоннах из соли и песка

Первым, что помнил Кристофер Лоуренс в своей новой жизни, было обеспокоенное лицо его врача, Тайлера Бэнкса. Именно от него Крис узнал: пару часов назад во всём мире наступило двадцать восьмое июня, хотя он уснул в восемнадцатом января. Это было настолько безумно, что разум отказывался верить, даже календарю на стене и дате на оклендской газете.

Вторым, что помнил Крис, была огромная чёрная тень за окном. У неё были красные глаза, они светились, как две крошечные лампочки. В это разум тоже хотел бы не верить, если бы снова не доктор Бэнкс – по его взгляду было понятно, что он тоже это видел, а по выражению лица – что доктор понимал, что видел и Крис. Уже в следующую секунду в палату набежали другие врачи, что-то спрашивали, о чём-то говорили, и стало не до того. Крис оглянулся на окно только полчаса спустя, и там уже никого не было.

Третьим воспоминанием из новой жизни стал итальянец по имени Фабио. Среднего роста, с растрёпанными волосами до плеч и отросшей бородкой, в майке с Def Leppard и старых рваных джинсах, он походил на рокера, перепутавшего больничную палату с концертной площадкой. Парень заявился на рассвете, спокойно рассказал о том, что та чёрная тень не была галлюцинацией, и объяснил, почему. И в это тоже Крис не был готов поверить, но Фабио заставил его одеяло пронестись через палату с невероятной скоростью, и в эти мгновения его глаза светились золотым сиянием. Продемонстрировав это, Фабио сообщил, что Крис теперь такой же. Тоже видит духов. Тоже обладает сверхспособностями, только другими.

Это был передоз. С этого мгновения Крис перестал понимать, что реально, а что – сон, вымысел или реалити-шоу, он сам не понимал, как именно это чувствует. Ощущение крепло с каждым новым событием, была ли это встреча с неуловимо переменившимися родителями, или разговор с ними же, или их встреча с Фабио, на которой присутствовал сам Крис – не важно. Важно то, что даже когда принималось серьёзное решение – отправится ли он в Новую Зеландию, чтобы стать одним из тех, кого называют Одарёнными, научиться использовать свои неведомые способности во благо и познакомиться с такими же, как он – Крис смотрел на всё равнодушно, как будто это происходило не с ним. И даже стремительное возвращение домой, а потом такой же стремительный перелёт до Новой Зеландии, притом практически вне закона – времени на оформление правильной визы не было – не стало встряской, вернувшей к жизни. Только оказавшись на Священной Земле, в белой малолитражке, за рулём которой сидела приятная женщина слегка за тридцать, Крис задумался о том, что с ним что-то не так. И когда автомобиль остановился возле высокой решётки забора, разделявшей город и парк при академии, Крис решил, что обязательно поговорит с кем-нибудь об этом, если это ощущение будет его беспокоить.

Четвёртым воспоминанием стало первое утро в Новой Зеландии. Проснувшись в незнакомой комнате, в незнакомой постели, Крис неожиданно понял, что пришёл в себя. И не просто пришёл в себя, а только что потерял полгода жизни. Их нужно было наверстать. Сейчас же. В ту же секунду, когда он открыл глаза.

– Салли, милая, поверь, никто не узнает, – уговаривал Крис молоденькую жрицу, поступившую на работу в храм пару недель назад. – Я просто хочу сказать им пару слов, не более. Ну пожалуйста.

– Каких слов?

– Выскажу им своё уважение и благоговение, и… Что там вообще положено высказывать богам?

– Так я тебе и поверила, – смеялась Салли. – Только благословение, и точка. Крис, меня уволят!